Вот только Жизель — не его Вика…

Первый акт репетировали до изнеможения, начиная с пантомимы, заканчивая вариациями. И все без толку, как и предупреждала Кэтрин — одна голая техника, никакого чувства. Разочарование оказалось столь сильным, что Сергей не смог скрыть его. Четыре часа репетиции!

Он лег на спину на пол, расслабился, закрыл глаза. В голове шумело от перенапряжения.

— Хочешь воды? — Кэтрин подошла, села рядом, как и утром, прислонилась к нему. Сергей отрицательно покачал головой и, не открывая глаз, выдохнул.

— Я хочу умереть! Это была идиотская идея, соглашаться на Альберта.

— Давай пройдем от променада еще раз.

— Ты что? — Сергей сел, наклонился к ногам, разминая перетруженные икры. Кэтрин невозмутимо поправляла кичку. — Да сколько бы мы ни повторяли, твоя Жизель вместо того чтобы смущаться — сердится, вместо шуток — вредничает. И с первого выхода какая-то… неживая, кукла. Тебе бы Коппелию танцевать.

Сергей так разговаривал с партнершей, как будто они протанцевали вместе не два дня, а двадцать лет, но и Кэтрин не отставала.

— А твой Альберт инфантильный юноша, который сам не знает, чего хочет. Я бы с таким не пошла.

— Куда?

— В кусты!

Сергей засмеялся, снова лег, глубоко вздохнул.

— Там вообще не про кусты. И близко нет, там первая любовь, и у Альберта тоже.

— Да ладно, и где же там твоя первая любовь? Вот это из-за тебя и не получается. — Она потянула его за руку. — Вставай, еще раз попробуем, пока Станислав Ильич не ушел. Вставай!

— Ты меня до смерти затанцуешь! Как Мирта.

— Ты сам же сказал — хочу умереть.

— Ну-у-у-у… не в репетиционном же зале, хотя бы на сцене, при аншлаге. Хорошо, давай еще раз, но в последний. Станислав Ильич, — подчеркнуто вежливо обратился он к концертмейстеру, — пожалуйста, сыграйте нам еще раз. С променада.

Стасик с молчаливой обреченностью достал и открыл уже сложенные в папку ноты.

— Подумай про своих парней, были они у тебя? — пока они шли на середину зала, сказал Сергей.

— Не было и нет, только танец.