И не вижу ничего необычного. Ну, сильный. Ну, накачанный. Крепкий. Подумаешь, это вовсе не показатель. Руки… Не, не надо про руки, а то опять зависну. Что там у нас еще? Высокий лоб, прямой, ровный нос, густые брови вразлет. Глаза… Не того смазанного, нечеткого оттенка, что обычно называют серым, а жесткого, уходящего в темноту, напоминающего грозовое небо.

Сейчас, когда Рус расслаблен, они светятся довольством и покоем.

Странно. Что-то Берцев выглядит на редкость счастливым. Как кот, съевший миску сметаны. Или волк, сожравший овечку? Да не, ну какой он волк? Бре-е-ед.

– Как прошел день? – решила выяснить причину столь благостного настроения партнера.

– Хорошо, – коротко ответил Берцев и неожиданно положил ладонь мне на живот. А потом, и вовсе удивил, придвинувшись и поцеловав то место, где только что лежала его рука.

– Как ты? – не поднимая головы, спросил Рус.

– Это ты у меня или у ребенка спрашиваешь? – уточнила я.

–– У вас обоих, – улыбнулся партнер. – Но раз уж из вас двоих пока только ты умеешь разговаривать, жду ответа от тебя.

– Ну что ж, отчитываюсь. Мы в порядке.

– Вот и замечательно, – Руслан потерся носом о мой живот и преспокойненько улегся на него щекой.

– Эй! – возмутилась я.

– Тш-ш, не мешай, – шикнул на меня Берцев. – Я устанавливаю контакт.

– С внеземным разумом?

– Можно и так сказать, – прошептал партнер. – С новой вселенной.

Он потянул завязки халата, распахивая его, и невесомо коснулся губами впадинки пупка.

Я невольно вздрогнула. Это касание… Оно было таким легким, осторожным, почти благоговейным.

Сейчас Рус ничем не напоминал того равнодушного мачо, с которым я познакомилась на курорте. Нет, в нем по-прежнему чувствовалась властная сила, но то, как бережно и нежно он ко мне относился…

Не удержавшись, запустила руки в темные волосы партнера и с наслаждением погладила. М-мм. Давно мечтала об этом. Какие шелковистые!

Правда, Руслан не дал мне насладиться как следует. Он не остановился на целомудренном прикосновении, принявшись прокладывать дорожку поцелуев ниже – туда, где, под его ласками, уже зарождалось такое знакомое томление.

– Мари, – хрипловатый шепот отозвался внутри горячей волной. – Моя Мари. Только моя.