В уже знакомой канцелярии треск пишущих машинок стих, у окна стоял самовар — труба выведена прямо в форточку — и весь личный состав, как сказал бы Две Мишени, отдыхал.

— Чего вам, гражданин кадет?

Борода Клинышком оказался на посту и бдил.

— Виноват! — немедля вытянулся Фёдор, являя собой сейчас полное соответствие знаменитому указу Петра Великого о том, что «подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство». — Просто… спросить хотел. Про аппарат. Никогда такой не видывал! А посмотреть можно?

— Уже убрали, доставать зря не будем, — сухо сказал Борода Клинышком. — Здесь не в игрушки играют, гражданин кадет.

— Так точно! Значит, его из самой Америки привезли?

— Да, представьте себе, гражданин кадет, из самой Америки!

— А кто ж его привез? — самым что ни на есть невинным голосом, хлопая глазами, точно красная девица, осведомился Федя.

— Много будешь знать, гражданин кадет, скоро состаришься. Из Петросовета гражданин Благомир Благоев.

— Спасибо, гражданин комиссар, — очень вежливо поблагодарил Федя. — Уж больно аппарат интересный! Я фотографией сам увлекаюсь.

Борода Клинышком фыркнул.

— Ступай, гражданин кадет, ступай. Завтра у вас трудный день, борьба за свободу продолжается, хорошо бы, чтоб все, засевшие в центре города и в министерствах, одумались бы, перешли бы на нашу сторону…

— Перейдут, гражданин комиссар, — убежденно сказал Федя. — Разрешите идти?

— Ох, военная косточка, — вздохнул гражданин комиссар. — Ступайте, кадет, ступайте…

Благомир Благоев. Это имя в материалах, что Две Мишени, Петя Ниткин и Ирина Ивановна Шульц вынесли из истории той революции, не упоминалось. Конечно, отличия в истории имелись, но всё-таки не слишком значительные. Как теоретизировали Ирина Ивановна с Константином Сергеевичем, изменения просто не успели как следует нарасти — скажем, остались в живых те, кто должен был бы погибнуть на японской войне (к примеру, экипаж броненосца «Петропавловск» во главе с адмиралом Макаровым). Чем дальше, тем таких изменений будет больше и проявлять себя они станут сильнее — вплоть до момента, когда истории в разных временных потоках разойдутся окончательно.

Но зато Благомир Благоев был известен как депутат Государственной Думы и социал-демократ. Болгарин, чья семья сражалась в чете знаменитого Христо Ботева[1], потом в войне за освобождение Болгарии, но потом как-то оказалась в России.

Во всяком случае, так писали о Благоеве газеты.

Поскольку с подачи Двух Мишеней Федору пришлось провести немало часов над политическими раскладами Империи, всё это он знал неплохо.

Значит, Благоев…

Об этом следовало рассказать полковнику.