Гул стона прокатился по центральной площади Каушамби, а потом передние ряды толпы стали опускаться на колени и на разные голоса молиться во славу великого бога Шивы, громовержца и разрушителя, явившего им сегодня свою человеческую ипостась.
Не прошло и минуты, как к ним присоединилась вся площадь, ибо только избранник бога, мог обладать таким чудодейственным оружием разрушения. Сотни людей, подобно огромной волне разом простирались на землю, а затем возносили руки к небесам, перед гордо стоящим Александром.
Опасаясь выпасть из внезапно возникшего поклонения перед македонским царем, к нему устремились брахманы. Позабыв о своем недавнем величии, они радостно вздымали вверх свои посохи, и громко восхваляя Александра, энергично пытались взять под свой контроль моление.
Покоритель Ойкумены не стал препятствовать им в этом деле. Ссоры со жрецами никогда не входили в его планы. Вернув божественное оружие в ножны, он сел на коня и в сопровождении свиты двинулся к главному храму города.
Там, среди дивных резных колон и чудных статуй изображавших главный пантеон индийских богов, он принес богатые дары Брахме, Вишну и Шиве. При этом бог разрушитель получил гораздо больше подношений, чем двое других небожителя.
Заставив жрецов признать свою божественность, Александр продолжил завоевание умы и сердца гангаридов. На следующий день состоялся большой выезд македонского царя к слиянию Джанму и бегущей с белоснежных гор красавицы Ганги. Эта церемония занимало большое место в планах Александра, поскольку с одной стороны должна была вселить уверенность в сердцах царских воинов перед главным сражением, а с другой похоронить в душах индусов всякую мысль к возможному бунту.
Место слияния рек находилось далеко за городом, и поэтому царь отправился к своей цели верхом, покинув город с первыми лучами солнца. Впрочем, монарх мог не сильно волноваться и часто без дела понукать скакуна. Ещё до наступления сумерек, к месту слияния двух рек уже была отправлена специальная делегация, во главе с царским советником Нефтехом и под прикрытием пехоты Эвмена.
Когда царь прибыл на место, Солнце уже в полную силу играло на водах священной для индусов реки, придавая им особый золотистый цвет. Тихий прохладный ветер дул со стороны красавицы Ганги, которая покорно ждала, человеческую ипостась грозного бога Шивы, уже однажды усмирившего её бурный и суровый нрав.
Следуя разработанному с египтянином плану, приближаясь к заранее выбранному месту, Александр разогнал своего жеребца и, проскакав по ровному песчаному берегу, со всего маху въехал в светлые воды реки.
Брызги густым роем летели во все стороны от мчащегося все дальше и дальше скакуна, но всадник продолжал скакать до тех пор, пока воды реки достигли груди иноходца и вместе с ним омыли царские сапоги. Остановив коня, Александр величественно снял со своего пояса золотую флягу, и неторопливо погрузил её в речные воды.
Наполнив её до краев, всадник покоритель Ойкумены развернул коня и поскакал обратно к берегу, радостно потрясая добытой водой.
Этим нехитрым, но очень важным ритуалом, македонский царь символизировал покорение Ганги Шивой и одновременно, в знак своей власти, брал у покоренной страны её воду и землю. Остановившись у кромки воды, Александр громко, чтобы было слышно, застывшим не вдалеке солдатам и индусам произнес:
— Именем отца своего Зевса — Амона и предков моих Геракла и Ахилла, я царь Александр, покорил Ганга, и в честь этого, повелеваю установить на этом берегу победный столп, подобный столпу установленному когда-то великим Дионисом.
Вслед за царем к священной реке ринулись царские солдаты и всадники. Некоторые подобно вождю наливали воду реки в различные сосуды, другие брызгали ее на свое оружие и доспехи, приманивая к себе воинское счастье, третьи спешили омыть святой водой руки, лицо или обувь. Для большинства воинов данный ритуал символизировал скорое окончание неимоверно затянувшегося похода и долгожданное возвращение домой.
Отлично понимая, что вскоре, ему предстоит решающее сражение с Аграмесом, Александр решил дать войскам, уставшим от стремительного марша хороший отдых. Тысячи костров разом вспыхнули под стенами Каушамби, наводя страх на жителей города. И когда повелитель Азии потребовал провианта и вина своему войску, раджа Каушамби с радостью их предоставил. Пусть уж лучше чужеземцы будут по ту сторону стен, чем внутри города, где столько много различных соблазнов.
В честь самого же Александра, правитель Ватси дал большой пир. Желая угодить культурным запросам повелителя Азии, он пригласил на пир множество музыкантов и артистов. В течение нескольких часов, перед Александром пели и плясали черноволосые баядерки, прыгали и исполняли всевозможные трюки местные акробаты, жонглировал факелами и рьяно выдыхал изо рта языки пламя бронзовый фокусник.
Все это царю очень понравилось и когда, через два дня его пригласил к себе на пир один из знатных людей города Андропал, Александр сразу же согласился. Правда, этот торжественный прием должен был состояться в загородном дворце вельможи, но это не сильно смутило монарха. Согласно донесениям конной разведки и патрульным кораблям на реке, противник и не помышлял о нападении на Каушамби. Но если это все же случилось бы, пешие караулы обязательно заметили бы врага, а македонский лагерь надежно прикрывал дорогу к месту царского веселья.
Андропал очень обрадовался решением царя принять его предложения и на следующий день прислал в царский лагерь в качестве провожатого, своего личного управляющего Заргана. Обритый наголо, он имел хищный ястребиный нос, крепкую короткую шею и большое грузное тело, которое двигалось с удивительной легкостью.
Передав с поклоном письмо начальнику царской стражи, индус покорно ждал того момента, когда царь примет решение отправиться в гости, со своей свитой. Когда же этот момент настал, Зарган проворно вскочил на своего коня и поехал во главе колонны, показывая дорогу высокому гостю.
Прибыв на место, Александр приятно удивился. Загородная резиденция Андропала, была поистине райским уголком. Изысканно отделанная мрамором и камнем, она сразу пленяла взгляд, утопая в тени высаженных вокруг фруктовых деревьев. Два небольших фонтана нежно журчавших перед дворцом, дарили живительную прохладу гостям, идущим по дорожке устланной мелким щебнем.