– Я всю жизнь мечтал только о ней, – взволнованно говорил он своим адъютантам Орлову и Кавелину в первый же вечер по приезде в Дармштадт. – Я не женюсь ни на ком, кроме нее.
И он немедленно написал в Петербург, умоляя отца и мать разрешить ему просить руки принцессы.
В это время ожидали его приезда в Лондон, и, с болью оторвавшись от дармштадтского очарованья, цесаревич направился в Англию. Однако через очень короткий промежуток времени он поспешил вернуться в Дармштадт.
В ответном письме родители Александра проявили полное равнодушие к его свадебной горячке. Ему предписывали поторопиться с возвращением, а что до женитьбы, то этот вопрос можно обсудить позднее.
Тогда цесаревич решительно заявил Орлову и Кавелину, что скорей откажется от трона, чем от брака с принцессой Гессенской.
Вернувшись вскоре после того в Петербург, он повторил перед родителями свое непреклонное решение. Гордый самодержец Николай I и его тщеславная супруга были, однако, неумолимы.
Видя, что любовь цесаревича только сильней разгорается от препятствий, они решились, наконец, открыть ему настоящую причину своего упорства.
Герцог Людвиг II женился в 1804 году на шестнадцатилетней принцессе Вильгельмине Баденской. От их брака родилось двое сыновей: принц Людвиг – в 1806 году, принц Карл – в 1809 году.
Вскоре после этого нелады в герцогской семье повлекли за собой полный разрыв брачных отношений между супругами, что было сделано вполне гласно. Герцогиня Вильгельмина вела свободный образ жизни, ей приписывали множество увлечений. Весной 1823 года маленький дармштадтский двор с удивлением узнал, что герцогиня беременна. 15 июня она разрешилась третьим сыном, принцем Александром, который стал впоследствии родоначальником Баттенбергов.
Дорожа честью короны и семьи, Людвиг II признал ребенка своим сыном. Но ни для кого не было тайной имя подлинного отца, которого не дерзали даже называть, шокированные его низким происхождением.
В следующем 1824 году 8 августа герцогиня разрешилась вторым ребенком от той же связи, принцессой Марией.
Открытие этой тайны, о которой сплетничали при всех немецких дворах, нисколько не изменило чувств цесаревича и не поколебало его решения.
– Что с того? – говорил он. – Я люблю принцессу Марию и скорей откажусь от трона, чем от нее.
Императору Николаю пришлось, наконец, сдаться, и 16 апреля 1841 года в Зимнем дворце состоялось бракосочетание цесаревича Александра и принцессы Марии Гессенской.
Несмотря на мрачную тайну ее рождения, молодая цесаревна была приветливо принята своей новой семьей и будущими подданными. Ее признали красивой и безупречно воспитанной. Еще очень юная, Мария сумела обнаружить самые серьезные наклонности, активно занявшись благотворительностью и восхищая Святейший синод своим благочестием.
Ее можно было упрекнуть лишь в некоторой крутости нрава и в излишней скрытности и церемонности.
Молодой супруг осыпал цесаревну признаками самого трогательного внимания и нежности. Но частые беременности (при вступлении на престол в 1855 году у них было уже пять человек детей) расстроили и без того хрупкое здоровье императрицы, а суровый петербургский климат гибельно отзывался на ее слабых легких.
Вынужденная по настоянию врачей вести замкнутый образ жизни, императрица вскоре заметила, что Александр охладел к ней. Гордая и замкнутая, она страдала молча, сохраняя в душе признательность к тому, кто посвятил ей свою первую любовь и сделал ее, маленькую незначительную принцессу, российской императрицей.
Александр Николаевич тем временем беспечно предавался увлечениям и капризам. Был даже период, когда казалось, что он захвачен серьезным чувством.
Предметом его нового увлечения была княжна Александра Сергеевна Долгорукая, двадцатилетняя девушка, редкого ума и красоты. Она приходилась очень отдаленной родственницей княжне Екатерине Михайловне.