— Они видели каким-то образом твои тренировки, — констатирует сосед.

— По его тактике понятно. — Подтверждаю хмуро.

Поставленный на моём пути с упреждением заслон (по принципу очень горячего духового шкафа из плазмы) рассчитан именно на то, что я влечу в него на всём скаку.

Хаас помогла мне тщательно проработать всю имеющую отношение к делу теорию. И я теперь знаю, что применение такого каста конкретно Биллом говорит о его предварительной подготовке «под противника»: объёмные техники не есть их фамильная сильная черта. Более того, разучивал он их явно впопыхах и недавно, судя по некоторым деталям.

Потому что не дать мне к нему подобраться вплотную в его исполнении может только что-то подобное.

— Чёрт, он тратит слишком много энергии. — Сообщает Алекс нюанс, от меня ускользнувший. — А расход резерва на нём вообще никак не отражается. Как будто он от батарейки, — а дальше мой сосед грязно ругается первый раз на моей памяти. — Так, начинает всё вокруг греть, на весь объём! Откуда у него энергия?! Будем стоять — сгорим. — Буднично заканчивает он. — Вода и вперёд.

Как ни потешно это было при планировании, но сейчас, остановившись и смеша окружающих, выпиваю залпом первую флягу (благо, армейская снаряга снабжена специальными мембранами, забрасывающими содержимое в тебя за доли секунды — специфика сферы применения).

После этого, сверившись с Алексом, зигзагом прохожу горящий квадрат насквозь, продолжая сокращать дистанцию.

— Половина дистанции, — рапортует Алекс, когда мы вываливаемся из горящего куба. — Минус кило двести веса. Преимущественно за счёт испарения воды. Сгоревшая кожа не в счёт, проценты. Тормозни. Вода! Должен быть резерв.

От меня валит пар, как от кипящей кастрюли. Благодаря индивидуальным особенностям, я имею возможность пропустить сравнительно большой объём воды через организм за крайне короткое время, для охлаждения. Правда, внутренние повреждения имеют место.

— Ресурс шестьдесят семь процентов, — раздаётся от Алекса, когда я быстрее чем за секунду приканчиваю и вторую флягу, отбрасывая её на песок.

Что хорошо в данной ситуации, противнику на смену каста и фокуса тоже нужно время. Несмотря на не известно как раздутый им буквально за одну ночь резерв, техника у него похуже Хаасовской. Перенос цели он делает с задержкой, скорость исполнения каждого элемента у него тоже отстаёт от привычной мне. Скажем прямо: рядом с Анной он — просто неуклюжий бык. С очень большим резервом, чего не должно быть, по идее.

К сожалению, создаваемые им температуры периодически запредельны даже для меня. Другое дело что он, со своим слабым (опять же, в сравнении с Хаас) контролем, не может такой каст держать долго. В его работе возникает что-то типа паузы между ударами, если переложить на категории драки. Вот эти паузы — полностью мои.

Следующие двадцать метров похожи на предыдущие: он ставит заслоны в виде кубов плазмы, не попадая по мне фокусом (мелкие, но уже обширные, ожоги не в счёт — в том числе, на внутренних органах, по принципу микроволновки). Дополнительно, он изо всех сил греет при этом окружающее меня пространство и выдавливает таким образом из состояния покоя.

Я же, опустошая очередную флягу, прохожу очередной куб.

Похоже на короеда, прогрызающего себе путь в древесине. Только, в отличие от короеда, у меня осталось чуть меньше сорока процентов физиологического ресурса.

Со стороны, кажется, это похоже на обваренный и ошпаренный кусок мяса, который пытается прорваться к заветному концу площадки. Хорошо, что интерференции он сожжённых нервных окончаний и фрагментов тканей организма можно заблокировать на уровне чипа.

— СТОП! ВОДА! — в очередной раз командует Алекс, сбивая меня с шага и заставляя остановиться.

— Успели бы добежать, — отвечаю, послушно исполняя команду. — Он выдохся, вон, генерирует медленнее.

— Сбавь темп. Он не выдохся. — Хмуро говорит сосед. — По роже видно же. Вон, предвкушает. Что-то задумал. Он радовался, когда ты ускорился.