Я уныло шел по городу, интуитивно выбирая самые оживлённые улицы, пока буквально нос-к-носу не столкнулся с Радой. Увидев меня, цыганка разулыбалась и спросила:

— Ну что, помогла тебе бабушка?

— Да, Рада, спасибо тебе большое, очень ты меня выручила, — кивнул я.

— Если надо — обращайся, найкэ. — Рада горделиво тряхнула гирляндами цветастых бус. — Бабушка Пэтра сказала, мы своих не бросаем.

— Своих? — удивился я, — но я же не цыган.

— Цыган, цыган, только не по крови, а так…

— Тогда мне бы снова спросить твою бабушку… — начал я.

— Зачем бабушку? — вскинулась Рада, — меня спрашивай! Бабушка Пэтра меня и так всему учит. Говорит, в нашем таборе я самая способная.

— Не хочу тебя втравливать в нехорошую историю, — упёрся я, — если не отведешь к бабушке Пэтре, тогда и говорить ничего не буду.

— Ладно, идём! — нахмурилась Рада, — все вы, мужчины, упёртые. Думаете, что лучше нас во всем разбираетесь и всё знаете… ээээххх, найкэ…

Мы опять пришли на то же место и опять Рада вызвала ко мне старуху.

— Что случилось, найкэ? — забеспокоилась старуха, — слова тебе помогли, я знаю. Но вот на сердце у тебя большая тревога. Рассказывай!

— Бабушка Пэтра, я тебе и так должен, мне, право неловко тебя ещё раз обременять…

— Ээээ… брось-ка ты, найкэ, эти ваши русские штучки. Говори!

— А…? — я скосил глаза на Раду.

— Пусть учится! — твёрдо сказала старуха. — А если боишься, что молодая девка проговорится, то я тебе отвечаю — она никому не скажет! Слово моё крепко. Говори!

Я рассказал о сороке и как она меня взяла под контроль и как маленький мальчик её прогнал, и она ничего ему не сделала.

— И как так бывает? — развёл руками я.

— Да что же здесь такого? — удивилась старуха. — Некоторые так могут. Моя бабка Кхаца умела оборачиваться в летучую мышь и летать.

— И тётка Дика, говорят, умела, дойкэ, — вставила свои пять копеек Рада.