Она говорила обстоятельно, взвешенно. И мне понравилась.

Мы приехали на место, вокруг бывшего трактира располагался большой двор, были служебные помещения и конюшня. Это особенно обрадовало Жоржа, так как оставлять лошадей на дожде не хотелось.

— Давайте я сначала покажу вам где что, а потом вы разгружаться будете? — предложила Анна, когда все сгрудились вокруг неё. — Мне просто бежать надо. У нас сегодня в клубе беседа, так что приходите, если будет время и желание, познакомимся.

— А на какую тему беседа? — сразу же влез Зубатов.

— Да нет определённой темы, просто поговорим и жизни, о нашем будущем, — улыбнулась Анна, — девушкам нужны ориентиры.

— Но ведь у нас главный ориентир — коммунизм! — возразил Зубатов.

— Я не спорю, — Анна подняла на него свои чудесные глаза и мягко добавила, — но ведь это девушки, понимаете? Им так хочется любви, семьи, детишек, всей этой радости. Они же сами выкорчёвывают пни, рубят лес, засеивают хлебами поля…

— Как сами? — удивлённо захлопала глазами наивная Люся.

— Вот так, — развела руками Анна, — у нас в коммуне запрещены мужчины.

— Не может быть? Почему? — посыпались вопросы агитборигадовцев.

— Это наш вызов сильному полу! Понимаете? — улыбнулась Анна, — девушки хотят доказать, что советская женщина может всё! Даже управлять государством. И вот об этом тоже говорить надо. Но и о коммунизме тоже. Так что приходите к нам, мы с удовольствием с вами побеседуем.

Она показала где и что и упорхнула.

Что ж, подготовились коммунарки хорошо. Даже отлично, я должен сказать. Пусть опыт гастролей у меня ещё невелик, но уже всё равно поездил. Так вот, нигде ещё нас так не принимали.

Здание бывшего трактира было чисто вымыто и натоплено. Нас уже поджидали кровати, настоящие, а не тюфяки на полу, как обычно. На каждой кровати был толстый, набитый соломой матрас, и подушка. Рядом, у изголовья, стопочкой лежало постельное бельё и шерстяное солдатское одеяло.

Разместили всех по двое. Мне опять (как всегда) повезло — досталась каморка, очевидно для прислуги, на первом этаже, сразу за кухней. Всем остальным предстояло жить на втором этаже, в комнатах.

— Уффф! — я стянул влажную куртку и повесил её ближе к горячей печной стене, сбросил ботинки и рухнул на матрас, — Моня, Енох, вы где?

— Здесь мы! — передо мной замерцало зеленоватое сияние и появились мои призраки.

— Ну как вам тут? — спросил я.

— Очень легко, — восторженно сообщил Енох, — сам не пойму. Прямо аж летать хочется.

— Может, это после Яриковых выселок так?