— Да что это такое! Только нянек мне не хватало! — окончательно вышел из себя я, откинул одеяла и вскочил с кровати.

Обулся и вышел в коридор.

— Генка! — Моня возмущённо парил сзади. — Вернись в постель! Тебе надо отлежаться!

Он ещё что-то бубнил, да так громко, что я из-за него чуть не спалился перед Гришкой.

— Генка! — позвал он меня, — что с тобой?

— А что?

— Я тебя уже второй раз зову, а ты не слышишь? Что случилось?

— А! да это я не выспался, — состряпал реальную отмазку я.

— Ха! Это я не выспался. А вот что делал ночью ты? — хохотнул Гришка. Он был в прекрасном и даже приподнятом настроении.

— А! Да ты же не знаешь! — вспомнил я, что он не ночевал дома.

— Ты о чём?

— Да у нас тут сперва всю ночь чёрте что творилось, затем Макар всех собрал и полночи ругался.

— Что творилось? Почему ругался? — живо заинтересовался Гришка. Сплетни, интриги и всякие жаренные новости он люто любил.

— Да кто-то подбросил Кларе дохлую рыбу в кровать… — начал я, но тут открылась дверь из квартиры Гудкова, и он едко сказал:

— Спасибо, Капустин. Дальше не продолжай, мы сами с Карауловым разберёмся, — и бросил Гришке, — а ты зайди!

Гришка вздохнул и поплёлся «на ковёр к шефу», а я вышел из здания на улицу.

А там было хорошо. Приятный вечер, такой тихий и прозрачный, как шелк, такой не часто бывает. В воздухе остро пахло какими-то приятными ночными цветами и гороховым супом из чьего-то окна.

Моня следовал за мной как собачка.

— Куда Клара пошла? — спросил я.

— А я откуда знаю, — закрысился Моня, — тебе надо, ты и ищи. А не можешь найти — иди обратно и ложись в кровать. Тебе лечиться надо. Там, может, и переломы есть. А ты ходишь тут.