Верша задумчиво взглянул на обглоданную ножку, взвесил её в руке и мотнул головой.

— Не. Когда проснется, всё притупится. Отпустит немного. Лучше её не дергать. Только если сама захочет рассказать. Лучше ты. Ты ведь в курсе? И не смотри так. По глазам вижу — всё ты знаешь.

Лучница глубоко вздохнула, а затем начала рассказывать:

— Отец у Гары был епископом. Не сказать, чтобы прилежным. И выпивал, да и... женщин не чурался.

— То, что вся церковь блядует, кто во что горазд — это я в курсе, — кивнул Верша. — Но вот про жену и детей...

— Сейчас не так, как было раньше. Церковные чины лет двести назад собрались и сами себе разрешили иметь детей и жен.

— Логично, хули, — хмыкнул воин. — Сами себе разрешили...

— Суть не в этом. Просто... В церкви брак — это в основном решение родителей. Отца, если быть точным. В принципе, как у всех дворян.

— Не по любви вышла?

— Нет конечно. Кто бы ей позволил, — хмыкнула Мара. — Выдали её за тогда ещё молодого Слифуса. Епископ без имени и заслуг. Без чёткой стороны и без серьёзной поддержки за спиной в Синоде.

— Чёт пока я не услышал причин делать полсотни дырок в груди у такого супруга.

— Слифус... был очень ревнив. Я бы сказала... он был болен на голову. Постоянно проверял, искал поводы для скандалов и...

— Бил?

— Бил, пытал и даже резал, — кивнула Мара, затем усмехнулась и добавила: — При этом сам умудрялся... Ни в чем себе не отказывать. Служанки, монашки... даже дочерей своих друзей и коллег...

— Откуда знаешь?

— Знаю... Просто знаю.

— Не выдержала и сбежала? — спросил Верша.

— Не знаю, зачем он это сделал, но Слифус приказал одному из своих верных рыцарей изнасиловать её. В процессе он вошёл в спальню и устроил скандал супруге. Рыцарь ей тогда ребра сломал, когда пытался изнасиловать.

— А она?

— А она после того, как смогла стоять, зарезала спящего пьяного рыцаря.