Харбин строили по проекту петербургских архитекторов, а освященный лес для первых его церквей везли сюда из Вологды. Первоначально Харбин задумывался как временное пристанище для тех, кто строил и охранял Китайскую Восточную железную дорогу, но время расставило все по своим местам. Уже в 1917 году в Харбине постоянно проживало около 100 тысяч русских – намного больше, чем китайцев. Очень скоро город стал крупным центром всего Северо-Восточного Китая.

За раздумьями и воспоминаниями Агасфер добрался до набережной, в этой части города закованной в гранит. Он еще спускался по широким ступеням, а лодочники, заметив явного клиента, уже привстали в своих лодках, некоторые бросились навстречу, подняли изрядный шум, расхваливая каждый свое суденышко.

Агасфер кивнул первому же лодочнику, и тот смахнул метелкой со скамеек красноватый песок, постелил накидку, расшитую традиционными драконами и протянул руку, помогая пассажиру взойти на свой «дредноут». Остальные лодочники как по команде тут же стихли и снова уставились на набережную в ожидании своих клиентов.

Взявшись за весла, лодочник с улыбкой поинтересовался: господин желает просто покататься по реке или его нужно перевезти на левый берег? Агасфер кивнул: туда. Лодочник предупредил: нынче будний день, и почти все лавки и магазинчики на другом берегу закрыты. К тому же дело под вечер, и скоро на реке станет прохладно и зябко. Клиент пожал плечами: он был намерен просто посидеть и подумать в тишине.

Весь левый берег был уставлен скамейками, навесами и столами разной величины. В праздничные и воскресные дни тут носилась бы орда мальчишек, предлагающих отдыхающим сувениры, русские бублики и китайские сладости. Порадовавшись, что выбрал правильное место для тихих размышлений, Агасфер смахнул платком неизбежную красную пыль с огромного валуна и, пренебрегая скамейками, сел на него.

– Я могу подождать господина, – крикнул с лодки китаец.

Агасфер утвердительно кивнул, и лодочник тут же блаженно вытянулся на одной из скамеек: нынче ему повезло: пятачок сюда, пятачок обратно, плюс время ожидания. Его дети сегодня будут сыты, а жена довольна!

Агасфер же, тут же забыв о лодочнике, обхватил колени здоровой рукой и уставился в небо. Похоже, очень похоже на Россию. Только вот небо здесь было другим, не ярко-синим, а каким-то белесым. Желтая река и бледно-голубое, до молочного оттенка небо. Непривычно… И климат Маньчжурии по сравнению с Россией был другим. Говорили, что здесь очень морозные, почти бесснежные зимы и жаркое, почти без дождей лето.

И все же именно здесь возник новый русский город, маленький кусочек старой России. Агасфер хмыкнул: недаром, ох недаром часто стали в последнее время перешептываться Андрей и Медников. Им здесь явно нравилось, хотя и прожили тут путешественники всего-то две недели.

А три недели назад над ними было совсем другое небо. Вокруг слышалась тоже русская, но с командными или крикливыми интонациями речь. Три недели назад нужно было думать, что и где можно сказать, а о чем и заикаться не следует. Начинать каждое утро с размышлений о том, как бы не попасть в жернова большевистской власти…

Здесь большевики пока не прижились – но кто знает, что будет дальше?

Итак, Мария Ханжикова.

Встреча с ней на маленькой станции, затерянной на просторах Сибири, оказалась для Берга знаковой. У нее на руках недавно умерла рвавшаяся к своему Мишелю первая невеста, Настенька. Это до сих пор казалось Бергу невероятным! Еще более невероятным оказалось продолжение знакомства с Марией. Это было неожиданным сюрпризом. Приятным? Он и сам не мог пока этого определить.

Берг никогда не был толстокожей и чересчур занятой только собой личностью, и с первой встречи с Ханжиковой он почувствовал с ее стороны искреннюю симпатию. Женщина явно тянулась к нему, дарила своим вниманием и с детской непосредственностью, и в то же время ненавязчиво ждала от него проявления взаимного интереса. Поначалу Берг видел во внимании Марии лишь естественную тягу образованной и умной женщины к такому же умному и образованному человеку, олицетворявшему ее прошлое.

Теряясь в догадках относительно причин «деревенской ссылки» Ханжиковой на станции Залари, Агасфер поначалу не относил ее явный интерес к нему как к мужчине. И лишь когда его товарищи начали многозначительно переглядываться и перемигиваться, Берг, как говорится, сбросил шоры. Сбросил – и едва не запаниковал.

В далекой петербургской юности Мишель Берг носил мундир элитного гвардейского полка и слыл в Северной столице изрядным сердцеедом. Однако знакомство с дочерью тайного советника Соколова положило конец амурным похождениям Мишеля, и он с сожалением положил конец собственным бурным романам и интрижкам. И стал готовиться к свадьбе. Впрочем, до нее дело не дошло: Берг оказался более преданным другом, нежели влюбчивым «подкаблучником». Спасая японского приятеля от царской немилости, он вызвал его врага на дуэль с очевидным для себя исходом, и два десятка последующих годов провел за высокими стенами мужского монастыря.

Пережив двух императоров, Берг покинул монастырь и стал ревностно служить последнему отпрыску дома Романовых. Он почти смирился со своим одиночеством. Однако встреча с другой Настей подарила ему счастье семьянина и отца единственного сына. Счастье, правда, было недолгим: трагический случай в Шанхайском порту отнял у него и вторую Настю. И женщины с того страшного дня потеряли для одинокого «волка» всякий интерес. Воспитывая в одиночку сына, Берг много лет и думать не хотел о том, что рядом с ним может появиться другая женщина, он полагал, что это будет предательством не только по отношению к сыну, но и к памяти о его матери…

Но сын рос и взрослел. Когда он надолго уехал из Шанхая в Европу, Берг впервые за много лет позволил себе задуматься о своей недалекой уже старости. Сын, конечно, вернется к нему – но надолго ли? Совсем скоро он встретит свою любовь, и пойдет по жизни с ней, оставив старого отца в уютном, но пустом доме на Бабблинг-роуд в Шанхае.

А если эта встреча сына уже состоялась? Если русская барышня, встреченная Андреем в застенках Госполитохраны, и есть эта самая любовь?

Как и предсказывал лодочник, на закате ощутило похолодало. В сумерках желтые воды Сунгари потемнели, и с реки несло зябкой прохладой. Заметив, что его пассажир кутается в летний пиджак, лодочник порылся в сундучке на корме и с поклоном вынес мерзнущему клиенту меховую безрукавку.