Я вновь обрел самообладание.
—
—
Высокий мужчина, Махмуд, заговорил на ломаном английском. Он сказал, что когда-то они учились в Кабульском университете, а сейчас стали
— Я был бы этому очень рад, — сказал я.
Махмуд спросил:
— А Вы не могли бы учить нас английскому?
— Конечно, — ответил я.
Поскольку у них не получалось приходить ко мне в гостиницу для занятий, мы решили встречаться в парке.
Дома я составил урок английского, и Джули его отпечатала. Я сделал копии урока, по которым мы и занимались. Этот процесс продолжался каждый день, к нам всякий раз присоединялось от трех до пяти новых людей, приглашенных тремя моими знакомцами. Наши занятия помогали мне в изучении пушту, а им — в английском, но могу себе только представить, как мы выглядели со стороны: я посреди шести-восьми моджахедов, сидящих передо мной полукругом. Я говорил громким голосом:
— Повторяйте за мной: «
Мужской хор с энтузиазмом подхватывал фразу:
— Мальчик вошел в магазин.
Затем я говорил:
— Мальчик вышел из магазина.
— Мальчик вышел из магазина, — повторяли мужчины в один голос.
Мы с большим удовольствием превращали парк Халид в классную комнату.
Иногда, прямо посреди урока, подходило время для их молитвы. Тогда они покидали полукруг, поворачивались лицом к Мекке, склоняли головы к земле и молились. Я с уважением ждал окончания молитвы, и после этого мы продолжали урок.
Через четыре недели наша временная виза в Пакистан подошла к концу. Во время предпоследнего занятия я спросил этих людей, видели ли они когда-нибудь Святую Библию,
Четверо из них попросили Библии.