После очередного долгого молчания Горди сказал:

– У нас нет выхода. Нас заманили лживыми обещаниями, ввели в заблуждение, обжулили и засосали в эту убогую школу. Выхода нет.

Тодд медленно встал и подошел к стене. Указав в центр схемы, он спросил:

– Что такое «Заимодатели Сорванн»?

Горди издал притворный смешок и ответил:

– Заключительная часть истории. Рэкли, через еще одну компанию – а у этого парня «крыш» больше, чем у дешевого придорожного стрип-молла[11], – владеет «Сорванном», который в настоящее время является четвертым по величине частным ссудодателем для студентов. Если вы не можете получить достаточно наличных с правительства, вы идете к частникам, где – слушайте, слушайте! – процент выше, а коллекторы представляют собой мафию вроде дружины бойскаутов-волчат. «Сорванн» ссужает студентов последнего курса и имеет около девяноста миллионов в своем портфеле. Это растущая компания. Очевидно, что Рэкли почуял кровь и в частном секторе.

– А что такое «Пассант»? – поинтересовался Тодд.

Снова горький смешок. Горди медленно встал на ноги, подошел к столу, схватил бутылку и, запрокинув голову, долго пил, гримасничая и громко глотая, потом вытер губы тыльной стороной ладони и наконец сообщил:

– «Пассант» – еще одна долбаная шайка разбойников – по величине третья в стране коллекторская компания по выколачиванию студенческих долгов. Она работает по контракту с Министерством образования – «обслуживает», как они любят выражаться, студенческие долги. Речь идет о триллионе долларов, которые задолжали такие олухи, как мы с вами. «Пассант» – это банда террористов, на нее много раз подавали в суд за недопустимые методы сбора долгов. Ее солидным куском Рэкли тоже владеет. Этот человек – само зло.

Горди подошел к дивану и сел рядом с Золой. Когда он проходил мимо Марка, тот уловил резкий запах его тела. Тодд проследовал в кухонный уголок, обходя мусор, валявшийся на полу, открыл холодильник и достал из него две банки пива. Одну передал Марку, и оба щелкнули замочками. Зола, не обращая внимания на запах, поглаживала Горди по ноге.

Кивнув на стену, Марк спросил:

– Как долго ты над этим работал?

– Это не важно. Если вы готовы слушать дальше, у этой истории есть продолжение.

– С меня достаточно, – заявил Марк. – По крайней мере, на сегодня. Как насчет того, чтобы пройтись за угол и съесть пиццу? «Марио» еще открыта.

– Отличная мысль, – подхватил Тодд, но никто не шелохнулся.

Наконец Горди проговорил:

– Над моими родителями висит мой долг в девяносто тысяч, еще за колледж. Вы можете в это поверить? Они сомневались – и не без оснований – в том, что мне нужно продолжать учиться, но я сильно давил на них. Вот идиот! Отец зарабатывает пятьдесят тысяч в год, продавая оборудование для фермеров, и, кроме ипотеки, долгов у него не было, пока я не начал занимать. Мама работает в школе на полставки. Я им солгал, что у меня прекрасная работа, все в полном порядке и я справлюсь с возвратом долга. И Бренде я врал. Она думает, что мы станем жить в большом городе и я, в хорошем костюме, каждый день буду спешить на работу, чтобы пробиться наверх. Так что я прилично влип, ребята, и не вижу выхода.

– Прорвемся, Горди! – заверил Марк, но прозвучало это как-то неубедительно.

– Мы с этим справимся, – подхватил Тодд, не уточняя, что имеет в виду под «этим». Юридическую школу? Долги? Безработицу? Или нервный срыв Горди? Проблем было более чем достаточно.

И снова в комнате повисла долгая тревожная пауза. Марк и Тодд молча пили пиво.