С этими словами я беспомощно упал на подушки. Женщина спрятала кинжал, взяла кувшин с молоком и подала его мне. Я жадно припал к нему и стал пить большими глотками, чувствуя на себе взгляд ее жгучих глаз, в которых боролись страсть, ярость и страх.
– Ты весь дрожишь – тебе что-нибудь приснилось? – спросила она.
– Да, друг, – отвечал я, – пропасть и наш последний прыжок.
– Что еще?
– Ничего. Разве этого мало? О! Какое ужасное путешествие, чтобы приветствовать царицу!
– Чтобы приветствовать царицу? – с удивлением повторила она. – Что ты хочешь этим сказать? Поклянись, что ты ничего не видел больше во сне.
– Клянусь Символом Жизни, Огненной горой и тобой, о древняя царица! – воскликнул я и сделал вид, что снова лишился сознания.
– Хорошо, что он ничего не видел! – прошептала она. – Жаль было бы отдавать «собакам смерти» человека, который пришел издалека к нам. Правда, он стар и безобразен, но у него вид неглупого человека, который умеет молчать.
Я не знал, что значит «собака смерти», но дрожь пробежала у меня при этих словах. Послышался стук в дверь.
VII. Испытание первое
– Что поделывают больные, племянница? – спросил вошедший привратник.
– Оба в обмороке.
– А мне казалось, что они проснулись.
– Что ты слышал, шаман? – гневно спросила она.
– Слышал, как вынимали из ножен кинжал, и вдали лаяли собаки смерти.
– Что ты видел, шаман? – продолжала она спрашивать.
– Странные вещи, племянница. Однако, люди приходят в себя от обморока.
– Да, – согласилась она. – Поэтому, пока вот этот спит, вели-ка его перенести в другую комнату. Другому больному будет больше воздуха.
– В какую комнату, ханша? – спросил он многозначительно.
– Я думаю, – сказала она, – его надо поместить так, чтобы он мог поправиться. Он что-то знает. Кроме того, было бы опасно причинять ему зло, так как нам дали знать с Горы о приходе обоих странников. Но почему ты спрашиваешь?