— Вот и славно, господа. Все внесли свою лепту. Теперь о сроках. К маю поле просохнет, нужно снова начинать летать. Огнеслав Степанович, если в мае не будет реального прогресса с мотором, придется к немцам на поклон идти. Лучше с германцем в компании летать, чем одному на земле сидеть.
— Чтобы славянин не справился и к ним за помощью обратился? Никогда! — заявил сербский националист и поклялся не вылезать из мастерских, пока гарантированный ресурс двигателя не станет более десяти часов.
Глава 2
25 мая — 12 июля 1892 года.
Санкт-Петербургская губерния
Умер Можайский.
В этот день немногословный компаньон Петра был молчаливее, чем обычно, задумчив, периодически по его лицу пробегала тень — болело в левой стороне груди.
— Полежали бы сегодня, Александр Федорович!
— Спасибо, Петр Андреевич, но — нет. Составите компанию в променаде?
На набережной Невы он часто оглядывался, подходил к парапету, разглядывал суда, ждущие развода мостов, дабы подняться вверх по течению. Морская техника наполняла большую часть его жизни, брошенная ради мечты о небе, которое оставалось столь же пустым, как и до него. Аэростаты над Питером не летали, а единственный подъем третьей модели на высоту около пятидесяти метров еще никак не являлся заполнением воздушного пространства.
— Что это Огнеслав вчера такой радостный примчался?
— Не хотел вас вчера волновать, но наш друг, похоже, нашел проблему, из-за которой движки ломались.
— Петр, радостные волнения мне на пользу. Что же он, два месяца неисправность искал?
— Нет, но он не хотел быть пустословным. Новая версия тридцатисильного мотора, по его словам, на двадцать килограмм легче и имеет ресурс более пятидесяти часов! Он гонял мотор с пропеллером на восемьдесят процентов оборотов непрерывно в течение суток и обнаружил всего четырехпроцентное снижение компрессии.
— Не верится.
— Пока сам не взлечу на новом движке, мне — тоже. Но объясняет он весьма логично. В его старой восьмицилиндровой машине был полукубовый испаритель бензина, в котором воздух медленно двигался над ванночками с топливом. Грязь из бензина и воздуха оседала в ванночках, которые изредка мыли. В самолете же грязь начала засорять систему питания и оседать нагаром на свечах, вот мотор и потерял обороты. В общем, Огнеслав исправил двигатель с последнего полета и собрал новый, облегченный, переделав картер и потратившись на дорогой алюминий. Добавил воздушный и топливный фильтр, а также масленый радиатор к летним полетам.
— Отчего ж не летаем?
— Солдаты до сих пор ровняют Волковское поле. Взлетать с оврагов увольте-с.
— Медленно?
— А когда в нашей армии что-то делалось быстро? Впрочем, случалось, только это была не российская армия. У нас если кто суетится, подозрительно сразу, может — шпиен.