— Но я не ожидал, что мэрия так быстро отреагирует на мой запрос. К тому же, у нас скоро должно состояться большое собрание, аренда оплачена на несколько дней, и мы не можем его отменить. Странно, что чиновники из департамента строительства этого не понимают, — мистер Норманн Томпсон, директор Сент-Мартин-Холла, никак не мог успокоиться.
— Не переживайте, мы проведём большую часть работ ночью и никого не потревожим. Нас в первую очередь интересует фундамент, а не стены или отделка. Надо только найти место, куда можно перевезти оборудование и стройматериалы. Так как я даже без проведения измерений вижу, что основание здания нуждается в укреплении. Всё-таки постройке уже пятнадцать лет, и давно пора было провести его проверку, — вру, не краснея, глядя в блёклые глаза собеседника.
К чему я заводил речь о стране и мире непуганых идиотов? Речь снова о поразительной беспечности, если сравнивать с моим временем. Сначала я хотел просто достать бланки лондонской мэрии и сделать поддельное разрешение на проведение осмотра. Затем вспомнил, что голова человеку дана не для того, чтобы в неё есть, а коррупция не чужда и этой реальности. Вот я и вышел на главу департамента строительства славного града Лондона. Должность называлась немного иначе, но мне так проще. Оказывается, у мистера Фостера есть фонды, которые могут быть выделены для организации, взявшейся провести оценку и ремонт ряда строений. В общем, мы быстро договорились, так как речь пока шла об изучении будущего объёма работ. Я получил бумагу на левую контору о том, что уполномочен проводить изыскания. Чиновник оказался обладателем неплохой суммы, и с оптимизмом смотрел в будущее.
— Странный у вас акцент, мистер Ладен, — опять закапризничал директор, — Да и фамилия совершенно неанглийская. Вы, случайно, не ирландец?
— Я американец в третьем поколении! — отвечаю пафосно, распрямив грудь и смахнув чёлку парика со лба, — Мои предки — ирландцы, но они юнионисты из Белфаста и добрые протестанты. Для тех краёв вполне нормальная фамилия, но, может, по прибытии в Америку, чиновники немного ошиблись в написании. А полностью моё имя звучит, как Бенджамин Маквей Майнхоф Ладен. Моя мама Ульрика зовёт меня просто — Бен. Американцы предпочитают упрощать имена, так как у нас нет ваших сословных ограничений. Мой акцент вроде особо не выделяется. В Лондоне я слышал разговоры некоторых людей и с трудом догадался, что это английский. В любом случае, всё это не мешает мне быть дипломированным инженером! Может, мы закончим с моей родословной и перейдём к делу? Как говорят в Америке: время — деньги.
Томпсон ещё раз окинул меня подозрительным взглядом, задержавшись на нестандартной шляпе, которую я вертел в руках. Кстати, очень хорошая задумка, когда люди начинают обращать внимание на второстепенные вещи, типа одежды, роскошных усов или парика. Думаю, через пару дней Норманн не сможет толком описать лицо наглого американца, но запомнит его стетсоновскую шляпу и огненно-рыжие волосы.
— Хорошо, что от меня нужно? — наконец произнёс собеседник.
Я, внутренне возликовав, с трудом удержав маску делового человека. На самом деле, переговоры дались мне чудовищным напряжением нервов и сил. Ведь всё висело на волоске и могло провалиться в любой момент. Вторую попытку мне бы уже не предоставили. Поэтому я долго выбирал между мирным и силовым проникновением в здание. А сейчас можно спокойно осмотреться и сделать всё как надо.
— Пока Холл пустует, я быстро проведу необходимые изыскания. Далее, работы будут приостановлены на время проведения собрания. Мы только привезём своё оборудование, но сделаем это вечером, дабы никого не побеспокоить. И примите, пожалуйста, маленький подарок, — сую удивлённому директору коробку сигарами, — Вижу, что вы тоже курильщик. Надеюсь, вам понравится кубинский табак. У нас он считается лучшим. А из-за войны достать его всё сложнее.
В результате мы расстались с Томпсоном если не друзьями, то хорошими приятелями. Он обещал предупредить сторожа, чтобы мы могли заезжать на территорию Холла в любое время. Ну просто золото, а не человек!
— Зачем всё это? Не по-божески вы хотите поступить, пан Юзеф. Ведь пострадают десятки, если не сотни, невинных людей, — вдруг огорошил меня вопросом Янка.
Мы как раз пообедали и решили прогуляться перед окончательным этапом акции. Часть нитроглицерина уже была в здании. Осталось завезти вторую партию, и начать работу со взрывателями. Дополнительно мы завезли ещё одно вещество, чтобы было совсем надёжно. Вот полешук и задумался о последствиях, когда прикинул силу взрыва. Вообще, он прагматик, и излишним человеколюбием не страдает. Но и не маньяк, которому доставляет удовольствие процесс лишения человека жизни. Это даже радует, так как я предпочитаю иметь дело с адекватными людьми.
Тут ещё мы с немцем занялись его кругозором. Грамоте он был обучен и обладал острым умом, хотя знаний Янке не хватало. С учётом того, что я читаю достаточно много работ современных мыслителей, то и Янка волей-неволей погружался в тему. По крайней мере, вопросы полешук задавал грамотные и пытался разобраться в материале.
— Среди людей, который через два дня соберутся в Сент-Мартин-Холле, нет простых рабочих, вкалывающих по двенадцать часов на заводах, верфях или шахтах. От имени трудового народа, будут говорить теоретики, идеалисты и философы, представляющие дворянство или высший слой мещан. У рабочего человека или крестьянина нет времени заседать на собраниях. И, тем более, ему неоткуда взять такие огромные деньги, чтобы арендовать здание в центре Лондона.
— Но не убивать же их за это?
— Расскажу тебе историю про двух организаторов этого шапито. Один из них — сын богатого помещика, из очень знатного рода. Задолго до отмены крепости, он ругал царя и русские порядки. При этом, получив огромное состояние после смерти родителя, наш герой покинул Россию и стал её открытым врагом. Но продолжал жить на деньги, получаемые с поместья. Наш герой не освободил крестьян и не раздал им землю. Зато всегда утверждал, что борется за счастье народное. Он стал подлинным ориентиром для десятков и сотен последователей. Это откровенный враг, который нашёл своё призвание в том, чтобы сбивать с толку неокрепшие умы русской молодёжи. При этом, сей господин неплохо живёт в Лондоне, ещё и берёт деньги у врагов нашей страны, дабы вредить ей как можно сильнее. Своё имущество в России он удачно продал, ни разу не обеспокоившись, что эти деньги заработаны на горе и страданиях русского мужика. На подобные мелочи эта публика внимания не обращает.
Делаю небольшой перерыв, собираясь с мыслями. Заодно думаю, не приведут ли мои действия к более непредсказуемым и ужасным последствиям. Успокаивает меня то, что если сейчас уничтожить главных идеологов зарождающегося движения, то воспитание новых борцов займёт достаточно много времени. Но надо ответить своему соратнику, впавшего в грех сомнения.
— Второй наш герой — немец, родившийся в семье богатого фабриканта. Он никогда не работал и не служил, за исключением одного года в прусской армии. Зато с ранних лет вёл активную пропаганду разного рода идей, так как со взрослением менял свои взгляды. По словам свидетелей, условия труда на фабриках отца этого человека — одни из самых ужасных, кои можно придумать. Заметь — этот господин более двадцати лет, на словах, борется за права трудового народа! Но после смерти отца даже не подумал облегчить условия собственным работникам. Нашим героям не важен народ. Для них главное — это продвигать идеалы, в которые они верят, пусть те будут трижды ошибочны. Только мало кто задумывается о последствиях и колоссальных жертвах в будущем.
— Всё равно не понимаю. Уж слишком издалека вы начали, пан Юзек, — ответил Янка, — И ведь сами говорите, что господа проповедуют социализм и борются на права трудового народа. Причём здесь жертвы?
Вот чем опасна левацкая идея, так своей простотой. Долой эксплуататоров, землю крестьянам, фабрики рабочим — и будет всеобщее счастье! Ведь всё само собой образуется и наладится. И ведь народ постепенно начнёт верить и поддаваться этой пропаганде. Но мало кто задаётся вопросом о личности этих агитаторов, а главное — силами, стоящими за ними. Только у меня сейчас задача переубедить конкретного представителя этого самого пролетариата.