Вот так и прижился Коля у Насти. Во-первых, уходить-то ему некуда было, вокруг немцы рыщут. А во-вторых, какой же, спрашивается, беглец из мужика на похмелье? Короче говоря, целую неделю Коля на кровати Настеньки от кредиторов прятался и, в конце концов, влюбилась в него Настенька.

Лежат они, бывало, под одеялом, а Коля Настенькину упругую грудь гладит и говорит:

– Эх, Настя!.. Бизнес-то наш он как война, в натуре. Чуть-чуть зазевался – сожрут, блин, немцы. А если не немцы, то свои губернаторы и прочая чиновничья сволочь. Так что надумал я, Настя, в лес, к партиза… То есть я хотел сказать, в теневую экономику подаваться.

А потом исчез Коля. Целых два года о нем ничего слышно не было. Но как-то раз остановилась возле Настенькиного подъезда шикарная машина. Вышел из той машины здоровенный мужик весь знаками отличия за гвардейский бизнес увешанный – ну, там цепь золотая на бычьей шее, перстни с брюликами на пальцах – подошел он к старушкам, что на лавочке возле подъезда сидят, и спрашивает:

– Здорово, бабки. Как тут Настенька Иванова поживает?

Бабки говорят:

– Плохо. Недавно ее из школьных учительниц уволили и теперь Настя одни сухарики кушает.

Взбежал Коля по порожкам, распахнул знакомую дверь и кричит:

– Вернулся я, Настенька!.. Победил я их всех, сволочей.

Бросилась бледная и похудевшая Настенька на шею гостя и шепчет:

– Коленька!.. Господи, как же я верила, что ты вернешься!

Взял Коля свою любимую на руки и прямо так, на руках, в загс и понес.

Вот и вся история… Нет-нет, не наврал я ничего, и не дешевенький сценарий придумал. Честное слово, живут Коля и Настя хорошо и поэтому жизнь наша с вами, ребята, продолжается. Но продолжается она только по одной причине: во все хорошее в жизни наши любимые женщины все-таки еще верят. А вот когда они перестанут верить, тогда и будет нам всем амба и полная немецкая оккупация…