Мы, разумеется, согласились.
Немного погодя на рейде появилась английская эскадра Кноллиса. С ней прибыл и мой верный Пижон, не усидевший в Нассау, где, по его уверениям, было слишком мало опасностей для его геройского духа. Я был доволен его приездом, так как предстояло протелеграфировать грандиозную статью в «2000 год». Мы немедленно занялись этим делом, которое обошлось нам в 40 000 франков.
Вечером мы видели сожжение японских трупов.
Незабываемое и зловещее зрелище! За городом, в мелководном озере Поншартрэн, был устроен помост на сваях, на котором сложили тела в несколько громадных пирамид. Щедро политые керосином, они были подожжены с разных сторон. Вскоре столбы пламени, перевитые клубами черного дыма, взвились к небу. Когда эта ужасная гекатомба из девяти тысяч человеческих трупов, несмотря на все принятые предосторожности, начала распространять отвратительный запах, мы вернулись на станцию.
Сорок восемь часов спустя мы вышли из поезда на станции Туксон, откуда отправились в экипажах, под охраной отряда всадников, на станцию Электрического Отдела, устроенную на Свинцовой Горе, в пустынной, бесплодной местности. Отсюда Эриксон намеревался действовать против японской армии, направлявшейся из Калифорнии через Техас в Луизиану с целью овладеть южной, смежной с мексиканским заливом, частью Штатов. Гарнизон станции состоял из 10 000 человек под начальством генерала Страуберри.
Эриксон занялся на станции, поручив своим помощникам, Ронбиггеру и Берку, ближайшие операции против наступавшей армии. Мы отправились с ними ночью, верхом, в сопровождении трех тысяч пехотинцев-рабочих и каких-то повозок с неизвестными мне аппаратами.
Нам предстояло, как объяснил мне Берк, прежде всего задержать воздушную эскадру японских разведчиков, присутствие которых было обнаружено у Водопадов Сильвестра, в сорока километрах от станции Электрического Отдела.
На рассвете мы остановились в степи, на берегу маленькой речки, и наш отряд тотчас принялся расставлять приборы, протягивать канаты, ставить какие-то мачты.
Немного погодя кто-то крикнул:
— Вон аэрокары!
В самом деле, вдали появилось с дюжину воздушных судов.
Тотчас раздалась команда, запыхтели динамо-машины; но я не замечал никаких последствий.
— Посмотрите хорошенько, — сказал мне Пижон, указывая на аэрокары, — они не двигаются вперед. Посредством электромагнитных волн Ронбиггер и Берк парализуют все их усилия. Видите? Они поворачивают назад, убедившись, что не могут перейти запретную границу.
В самом деле, в воздухе происходила немая борьба. Тщетно японские аэрокары рвались вперед — какая-то невидимая сила отталкивала их, пока наконец, утомленные этим неодолимым сопротивлением, они не повернули обратно и не исчезли на горизонте.
После этого Берк приказал наполнить три сторожевых аэрокара и любезно предложил нам занять в них места.
Я оставил Пижона на земле для наблюдения за деятельностью аппаратов, в которых он понимал гораздо больше меня, а сам поместился в гондоле «Орла» с Берком и механиком. Том Дэвис с генералом Страуберри сели на «Коршуна»; третий аэрокар носил название «Кондор».
Мы поднялись на тысячу метров с тем, чтобы сообщать в лагерь по беспроволочному телеграфу обо всем, что заметим. Кроме того, сейсмографы, снабженные микрофонами, давали возможность точно определить местонахождение неприятельской армии и отмечали ее малейшее движение.
— Нам надо дополнить показания приборов личным осмотром. Японцы находятся теперь в тридцати километрах от нас. Слетаем туда посмотреть.
Мы отправились и вскоре увидели неприятельскую армию или ее передовой отряд, расположившийся лагерем в местности Донкей-Филд. Берк переговорил по беспроволочному телеграфу с нашим лагерем и сказал:
— Мы отлетим немного к северу, чтобы не попасть в сферу действия наших аппаратов. Они сейчас дадут себя знать неприятелю.