– Вот и посчитайте на досуге. Но просто не будет. Это пока планы… ох и намаемся! Нам именно поэтому держаться надо всем вместе. Иначе кинут, на куски порвут, царские «охранки» и прочие интуристские спецслужбы.

– Между прочим, – Шпаковский зыркнул на экран, – фильма, по-моему, заканчивается. Куда гостей девать будем? Без присмотра их же не оставишь. На собрании, как я понимаю, нужны будут все члены экипажа.

– Всех не получится – вахта… Спровадить на шхуну? Как-то невежливо. Тем более с ними ещё столько дел и работы…

– А какие сложности? – немного удивился Волков. – Пусть остаются?

– И как вы себе это представляете? Пригласить их в общий зал со всеми? Я уже чую, что без споров не обойдётся. А царские товарищи – они привыкли к другим взаимоотношениям между капитаном корабля и подчинёнными. Подумают, что у нас вообще бардак. Да и ни к чему им многое знать о нашей внутрисудовой политической кухне.

– Конечно же нет! – Лейтенант искренне возмутился, что ему могли приписать такую глупость. – Я другое имел в виду. Озадачу сержанта и пару моих бойцов – люди проверенные, все, что я ни решу, примут. Они и присмотрят.

– А и то верно, – поддержал начбезопасности, – а то выдумываем всякие сложности. Матросов с шхуны разместили в простой четырёхместке. Покормили. Я как знал, что затянется надолго – журналы на скуку какие-то про зверушек-природу незатейливые подкинул. Нечего им про будущее знать. Даты маркером замазал. И офицеров, не мудрствуя, занять фильмой часа на два с половиной… Главное, чтобы гости не совали свой нос куда не следует и не сломали чего по незнанию. То есть до гальюна и обратно.

– Фильмой, – сварливо повторил кэп, – им бы чего про войну, корабли, пушки, а у нас по этой теме практически всё советское, без «орлов», в звёздах да краснознамённое. А я думаю и настаиваю, не надо им пока про СССР, про революцию и пьяных кронштадтских матросиков знать. Престин этот из простых выбился, штурманяга. Но наверх он доклад составит однозначно. В общем, ставь фильму какую хочешь, но что-нибудь нейтральное, хоть «Иронию судьбы с паром». Кстати, вариант – про жизню нашу обычную. Мы ж тоже люди.

Экран телевизора замерцал – не титры, но понятно, что конец программы. Гости закрутили головами, стали оглядываться.

– Всё, мужики. Сейчас мне будут задавать кучу вопросов, а вы…

Черто́в встал из-за стола. Вслед за ним поднялись подчинённые. Вскочили и царские офицеры, но по другому поводу. В обеденный зал выплыла Наташа! Медсестра. При этом не с входа, где дежурил матрос «никого не впускать, кроме…», а со стороны кухни. А значит…

«Ага! А вот и вторая!»

За стойкой маячила чуть полноватая фигура второго члена экипажа женского роду – буфетчица Зиночка[34].

«Вот мне ещё возможная потенциальная заморочка в старорежимной России, – посетовал капитан, – вышли они, мля, на мужиков ископаемых взглянуть!»

Эти две вполне симпатичные барыши, разменяв свою тридцаточку с рождения, были на флоте уже немало. Умело лавируя среди доминирующего мужского контингента, особых проблем не создавали.

Сам Черто́в к женщинам (в принципе) относился двояко: любил за то самое лучшее их проявление – женственность (и всё, что с этим связанно), и ненавидел за стервозность, особенно когда они используют своё основное оружие – повышенную говорливость и истеричность.

– Так, а это что за?.. Кому-то плохо, требуется валерьяна или внутримышечный кубик?

– Андрей Анатольевич, – тут же вступившись, залепетала буфетчица, – у меня смена, время обеденное…

Хотел сказать «а ну, брысь отсель!», но пришлось корректировать начальственный гнев под учтивыми взглядами чужаков с иными понятиями на обращение с женщинами. Тем более что ни одна, ни другая на служанок не катили – успели подмазаться, подкраситься. Наташа напялила совсем не медицинский халатик, да и Зина далеко не в буфетческом переднике с кокошником.

«Вырядились, мля!»