Кассинда указала на перевитую алую ленту, свисающую вдоль стены… А Лея думала, что это такое своеобразное украшение.

— У вас есть распоряжения?

А пожелание было пока только одно. Поесть. Кассинда педантично уточнила, какую именно пищу. Лея ответила, что земную, и тут же решила добавить (а то мало ли зажаренного человека подадут), что имеет ввиду овощи, фрукты, хлеб. И осторожно добавила, что можно пропечённую птицу или так же приготовленную рыбу. Всё-таки врождённая стеснительность очень удачно сочеталась в ней с периодически возникающей наглостью.

Через некоторое время огромный поднос с едой, благоухая, стоял на кофейном столике. Лея заворожённо вдыхала ароматы пищи. Блюд оказалось много. Тринадцать. Но порции выглядели небольшими, как будто на пробу. Были и салаты, и мясо, и рыба, и грибы, и даже наивкуснейшая жареная картошка.

Наелась Лея, оставив пустыми четыре тарелочки. Всё-таки желудок отвык от таких обильных трапез. А объелась, съев содержимое ещё около половины предложенного. Округлившийся живот побаливал от переедания.

После этого, обещая, что она больше не будет предаваться греху чревоугодия, предовольная Лея забралась в кровать, чтобы подремать и незаметно для себя уснула. По пробуждении поднос также стоял на столе. Но полный новых яств.

От вида блюд Лея мысленно улыбнулась. Если вспомнить слова Дагенны, то питание человека обходилось виконту в копеечку… И этот факт был крайне приятен. Настолько, что как можно было хоть что-то оставить?

За время пребывания в комнате замка бедро у Леи перестало кровоточить. Рана, покрытая корочкой, заживала, обещая оставить некрасивый шрам на память о себе. Но молодую женщину это не огорчало. Главное, что не возникло никаких припухлостей, гноя и прочей гадости. Однако до душевного спокойствия ей было далеко. Лею волновало не только собственное будущее, её очень беспокоило то, что стало с Дайной и кланом Дагна. И всё же спросить о демонессах не предоставлялось возможности, хотя несколько раз её навещал Ал’Берит, а уж он-то должен был знать об этом.

Если же говорить о визитах виконта, то демон перестал относиться к Лее с открытой брезгливостью и презрением. Но не более того. Он был так же холоден, да и к образу добавилась раздражающая девушку язвительность. На отвлечённые темы разговаривали они при этом мало. Наместник в основном расспрашивал о жизни Леи. Она же его стеснялась и была немногословна. У неё создавалось впечатление беседы с психологом, расчленяющим её сознание на мельчайшие фрагменты. Скорее всего, именно так оно и было, потому что основные факты о ней Ал’Берит знал прекрасно. Выяснила это девушка, солгав. В глазах повелителя загорелся лиловый огонь. Ужасу Леи не было предела. Ей казалось, что вот-вот в руке у него возникнет огненный кнут и… Но всё обошлось. Ал’Берит лишь предупредил, что в следующий раз сказанная ложь будет наказана, как и должно быть. А затем, уже с улыбкой, добавил, словно поучая неразумное дитя, что недоговаривать, приукрашивать, изворачиваться можно. Но лгать ему нельзя.

Лея запомнила. И раз можно было изворачиваться, то учла, что лгать нельзя именно ему.

Эти краткие разговоры сильно выматывали молодую женщину. После она всё время пыталась дословно вспомнить весь диалог, анализируя как сказанное Ал’Беритом, так и свои собственные ответы. Но по результату только ещё больше запуталась в происходящем. Так что, наконец, Лея решила, что стоит набраться смелости и задавать вопросы уже самой.

— Вы не могли бы пояснить об Аде? — однажды попросила Лея.

Как правильно обращаться к демону, она так и не знала.

Повелитель? Как-то претило.

Ал’Берит? Фамильярно.

Наместник? Глупо. Это тоже самое, как внутри фирмы обращаться к директору — директор, а к бухгалтеру — бухгалтер.

Виконт Ал’Берит? Увы, как-то не звучало на её вкус.

Поэтому она почтительно говорила «Вы» и только.

— Мне же работать, а я не знаю с чем, — тут же, оправдывая свою просьбу, затараторила девушка и от смущения ненадолго опустила глаза.

— Слишком обширный предмет для обсуждения, — поморщился собеседник.