Пролог
Вот бывает, идёшь ты, кутаясь в немного потрёпанную кожаную курточку, и выдыхаешь пар. И дело не в том, что вредная зима никак не хочет уступать свои права. Просто по утрам в это время года всегда холодно. Последний день первого месяца весны. Конечно, позже на улице появятся прохожие в более лёгкой одежде. Днём-то солнышко уже заметно припекает, намекая, что вскоре никто и не вспомнит о морозах. А в половину восьмого ещё темно, и порой иней лежит, и на лужицах периодически появляется тонкая и непрочная корочка льда.
Вот тебя обгоняет девушка. На ней узкие джинсы, заправленные в высокие сапоги на металлической шпильке. Короткая яркая куртка, открывающая плоский животик. Ты немного завидуешь и осуждаешь. В твои тридцать у тебя неплохая фигура. Всегда была худощавой, но возраст есть возраст. И рыхловатый животик уже выпирает. Можно заняться спортом, вот только когда? Более того, ты знаешь, чем опасна такая одежда, и не променяешь свою старую куртку до середины бедра и на две новых как у той девушки. И думаешь, что джинсы на тебе намного лучше, а сама в параллели жалеешь, что туфли на каблуке только в офисе. А как иначе? Ты живёшь загородом. До платформы надо идти от дома пешком около получаса. Можно, конечно, сесть в маршрутку, но так ты и деньги экономишь, и «спортом» занимаешься. Потом час в электричке дремлешь.
Ты садишься в вагон, когда он ещё почти пустой. Тебе легко занять место у окна. Кладёшь к стенке набитую документами, с которыми ты вчера в дороге работала, огромную сумку. И надеешься, что на следующих остановках рядом с тобой не сядет пара людей в теле. Иначе тогда придётся проснуться и поставить тяжелую объёмную ношу на колени. Хотелось бы носить изящный клатч да нельзя. Не поместятся документы. Ведь их в большинстве своём нельзя мять. А вес… почему-то в твоей «дамской сумочке» всегда уйма различных мелочей, которые не достаются месяцами. Возможно, сказывается опыт. Всем известно, стоит устроить зачистку бардака в отделениях, как сразу что-то срочно понадобится. Хотя, сейчас, когда на работе поставили новую тумбочку с замочком, безделушек стало значительно меньше. Одно время ты всегда носила с собой даже красивый комплект нижнего белья. А мало ли какая ситуация в жизни одинокой женщины возникнет? Теперь он преспокойно лежит в нижнем ящике офисной мебели, и ты надеешься, что ему всё же найдётся применение…
Иногда в вагоне оказывается уйма бабушек. Порою кажется, что у них там утренние сборы. Тебя разбудят прикосновением, спросят, как не стыдно делать вид, что спишь. И ты, не смея даже тяжело вздохнуть под требовательным взглядом, уступишь место. И будешь стоять в толпе, немыслимо извиваясь, чтобы не раздавили или не украли кошелёк. А потом выйдешь из вагона электрички на нужной остановке «Проспект Славы». И если не будет противных осадков, пойдёшь пешком, быстрым шагом, ещё около получаса. Не на транспорте, так как по утрам часто пробки, а опаздывать нельзя. Твоя дорога будет лежать через колодцы дворов. Так намного быстрее, хотя и страшно.
Этот путь на работу ты узнала случайно около четырёх лет назад. Раньше приходилось идти вдоль проспекта Славы, и это занимало значительно больше времени. Но однажды ты заметила, что в твой вагон в Павловске садится парень, и нужна ему таже остановка, что и тебе. Только он раньше выходил в тамбур и первым сходил с электрички. На вид вроде твоего возраста, но назвать мужчиной язык не поворачивался из-за внешнего вида. Светлые взлохмаченные волосы, рваные джинсы и чёрно-красная куртка с надписью «Ferrari» на спине. Лицо самое обычное. Не красавец, не урод. Но чем‑то он привлёк твоё внимание. И вот в один из дней ты решила проследовать за незнакомцем. Всё равно вам было в одну сторону идти, а это показалось тебе небольшим развлечением. Он шёл очень быстро, попутно куря сигарету, но следовать за ним получилось легко. Ваши пути разошлись у твоей работы. Ты зашла в здание, а он, не останавливаясь, прошёл дальше. Так ты узнала этот путь. После ещё долгое время вы шли одной дорогой, с разницей метров в двадцать-тридцать между собой. Но никто ни разу не остановился и не догнал. А потом этот парень исчез. Может, стал ездить на другой по времени электричке? Или в другом вагоне? Или машину купил? Или слишком подозрительной ты ему показалась, и он стал ходить другой дорогой? Или просто сменил куртку? В любом случае теперь ты ходила на порядком надоевшую службу через дворы.
Вот не то, чтобы ты не любила свою работу. Коллектив приятный, пусть преимущественно женский, а значит полный интриг и пересмешек за спиной. Деньги платят нормальные. Не то, чтобы тебе удалось продать свою двухкомнатную квартиру загородом, доставшуюся от бабушки. За которую только комнату и купишь в городе. Или, наконец-то, взять в ипотеку жильё ближе к работе. И не то, чтобы ты могла приобрести себе новый автомобиль. Но ты можешь и в отпуск съездить куда, и покупать, что захочется. Денег хватает, только они не накапливаются. И это плохо. Потому что ты давно очень хочешь стать мамой, но не можешь себе этого позволить.
Вот не то, чтобы у тебя не было мужчин. Ты довольно красивая женщина, только нос длинноват и губы узкие. Зелёно-карие глаза, пусть уже и без искорки, чуть‑чуть раскосые. Русые волосы ниже лопаток. Ты их не красишь. Поэтому иногда тебя называют невзрачной и серой мышкой. Но ты знаешь, как они переливаются на летнем солнце, становясь подобными золоту. Ни одна краска не даст такого оттенка. Они твоя гордость. Мужчины обращают на тебя внимание. Только отношения не складываются. Однако это события прошлых дней. Сейчас ты довольно тихая, спокойная, задумчивая одинокая домоседка, больше любящая слушать. Даже зовут тебя по-старинному — Пелагея. И от трухи времени на имени ты его недолюбливаешь, хотя звучит красиво. А вот от домашнего сокращения Пелаша с детсадовского возраста передёргивает. Так что ты давным-давно незнакомым людям представляешься как: «Пелагея. Можно Лея». Хотя, на твой взгляд, Пелагея лучше, чем Полина. Крестили бы Апполинарией. А это как научное название какой-то болезни звучит… Имя же тебе дали в честь красавицы прабабушки. Красота с поколениями разбавилась или этими же поколениями приукрашена была, но видимо чувствовала мама, когда называла так, что далеко тебе до современниц. Сейчас в центре внимания тусовщицы и болтушки. Это позже от тех девушек будут требовать твоих качеств, а те удивляться переменам в характере и требованиям любимого оторваться от подруг, форумов и заняться домом. В конфетно-букетный период же нужно иное.
Так что нет у тебя семьи.
Не, родители есть, конечно. Но они живут в другом городе, как и брат. Да с ними никогда отношения идеальными и не были. И да, можно было бы найти парня, залететь «ненароком». Ведь уже тридцать. Но ты знаешь, что три года в отпуске по уходу за ребёнком одна не выдержишь, средств не хватит. А потому ищешь не просто мужчину, а мужа. И, конечно, хотелось бы большой любви, но в тридцать лет понимаешь, что не это самое главное. Важнее, чтобы он уважал и поддерживал тебя, был готов стать отцом и не ленился. Иначе как заработать столько, чтобы вам хватило хотя бы на первые три года твоей вынужденной, из-за декрета, безработицы?
И вот идёшь ты по Белградской улице, погружённая в эти сумбурные мысли, не замечая дороги, ибо знаешь её наизусть. Уже почти подходишь к дому номер пять по проспекту Славы, где нужно свернуть между ним и девятиэтажной высоткой. И понимаешь, что уж очень руки мёрзнут. Ты останавливаешься, чтобы достать перчатки. Ищешь в карманах куртки и сумке тяжело сгибающимися от мороза пальцами, но их нет. А утром они были на тебе точно. Новые дорогие перчатки. От волнения вкупе с холодом даже дрожат руки. Люди же, что вышли вместе с тобой с электрички, проходят мимо, не обращая на тебя внимания. И вот, осознав, что перчатки оставлены в вагоне, ты оглядываешься, словно поезд может тебя ждать. Но его там нет. И позади уже никого нет. Ты снова смотришь вперёд. Какая-то девушка с короткими светлыми волосами почти исчезла за поворотом во двор, куда направлялась и ты. Мурашки страха пробегают по телу, и, быстро застегнув сумку на молнию, ты идёшь за незнакомкой, чтобы не остаться в одиночестве на серой полутёмной улице.
Твои шаги бесшумны. Ведь обувь без каблука. Простые чёрные мягкие, немного утеплённые ботиночки. Тебя не слышно мужчине, что держит за горло коротко остриженную блондинку. Его хватка столь крепка, что та не может даже кричать. Он прижимает её к дому, вдавливая в стену всем телом.
Ты на мгновение застываешь, не зная, что делать дальше. Разум подсказывает, что надо по-тихому вернуться назад, дойти окружным путём до остановки автобусов на проспекте Славы. Доехать до работы, унять взбудоражившее волнение, налить в кружку кофе и рассказать об этом ужасе коллегам. Затем выслушать их сожаления по поводу случившегося и готовиться отвечать на расспросы: будешь ли ты и дальше ходить той дорогой и не знаешь ли, что случилось с той девушкой потом. И ты осознаёшь, что это правильно, пусть и нечестно. Ведь что ты можешь сделать такая хрупкая и беззащитная? А рядом никого нет. Даже позвать на помощь некого. Ты знаешь, как надо поступить. Но зачем-то, не думая о последствиях, подбегаешь, молча хватаешь за шиворот мужчину, замахиваешься на него своей тяжёлой сумкой со всей силы.
Почему-то становится смешно. Видимо нервное, хотя ты даже не успеваешь понять насколько это глупо из-за ослепляющей резкой вспышки пламени. И твоя намертво вцепившаяся в мужскую одежду рука и не думает разжиматься, стискивая пальцы лишь сильнее.
