По сравнению с ощущением дешёвого пластика в левом изображении, правое выглядело так реалистично и чисто, что он не мог поверить своим глазам.

Чем дольше он вглядывался в зеркала, тем сильнее было то самое чувство, что он вот-вот откроет для себя нечто важное. Он начал понимать, что чем больше зеркало становится именно «зеркалом»…

Но тут мысль прервалась. Он поднял голову, и Рейна добавила:

— Я же говорю, разница огромна. Ладно, искажения, но цвета акрил перевирает так, что накраситься нормально не выходит. Поэтому салоны красоты вынуждены тратить по пятьдесят тысяч на одно зеркало.

— Я… ясно, — ответил Харуюки, а сам подумал, как много в этом мире вещей, которые ему совершенно не нужны.

Но стоило ему вернуть хорошее зеркало Рейне, как та вновь спросила его:

— Ну так что, председатель, с кем у тебя свидание?

— Я-я же говорил, нет никакого свидания!

— А, неужели с суперпредседателем?

«Суперпредседателем» Рейна, как нетрудно было догадаться, называла начальника Харуюки, истинную хозяйку Хоу, серого кардинала комитета по уходу.

— Хм-м, она ведь в четвёртом классе, не слишком маленькая?

— Я в-в-в-в…

— А, вот и она.

Тут же подняв взгляд, Харуюки увидел, как со стороны школьных ворот к ним шла маленькая фигура. Она была одета в белое школьное платье, несла на спине коричневый ранец, а в руке держала сумку. Это и есть суперпредседатель комитета по уходу за животными Умесато, Синомия Утай.

— Эй, суперпредседатель! Ты знала, что председатель…

— Н, не-е-е-ет! — завопил Харуюки.

Одновременно с этом криком, Хоу, почувствовавший приближение Утай, захлопал крыльями.