— Я сегодня с тобой буду спать, просто боюсь тебя оставить…

— Хорошо, — сказал я — можешь даже привязать меня веревкой.

— Если бы я не упала с моста, мы бы никогда не встретились, какой ужас…

Ее совершенно заклинило на этих ужастиках, надо было ее как — то отвлечь.

— А помнишь, когда спасатели спускали тебя на корабль, подол твоего платья взлетел вверх, и как ты ругалась за то, что я смотрел на твои ноги?

— Это из — за тех детских трусов, — оживилась Маша — я бы ни за что их не одела, но мама торопилась и сказала: «Кто их увидит? Вернешься переоденешь» и, как на зло, ты увидел! А ты смотрел только на ноги?

Да я, конечно, видел твои трусики в синий горох, но не обратил на них внимания, твои ножки привлекали меня гораздо больше.

Маша засмеялась, она придвинулась ко мне поближе и тоже пустилась в воспоминания:

— А помнишь, как Томас нас помирил и отвел в свою каюту, а ты никак не соглашался со мной дружить? Я тогда подумала: ни за что не упущу такого парня! Ну и кто оказался прав?

— Ты конечно. Имея такие аргументы, — я, погладил ее по бедру — твоя победа была предопределена.

Маша засмеялась уже в полных голос, придвинулась ко мне вплотную, одной рукой обняла меня за шею, а другой рукой обхватила торс прижимая меня к себе.

— Я сейчас буду тебя целовать — она очень близко заглянула мне в глаза — и попробуй только сказать что — нибудь против.

Она очень нежно поцеловала меня, и я ответил, она отстранилась, оглядела мое лицо и опять поцеловала. Открылась дверь, в комнату вошла Нина Александровна, я было дернулся, но Маша и не подумала меня отпускать, мама Маши посмотрела на меня с иронией и спросила:

Ну что, больной не безнадежен?

Очень трудно поддается лечению, — поддержала маму Маша — приходится прибегать к очень приятным процедурам.

Ладно, долечишь его в следующий раз, идемте ужинать.

Ужин прошел в спокойной обстановке, дед был благодушен, хоть и посматривал на меня с каким — то нездоровым интересом, когда закончили, дед спросил меня:

— Ну что, порадуешь старика? Спой что нибудь для души!

Пока Маша бегала за гитарой, я решил похулиганить, специально для деда исполнить песню Владимира Семеновича «Притча о Правде и Лжи».

Нехорошо, конечно, при живом авторе, но здесь, в Америке, я ему не конкурент. Получив гитару из рук Маши, я сделал несколько пробных аккордов и сказал: