– Не могу, Степашка, две семьсот. И скорость терять нельзя…

Каменные стены словно наскакивали на нее то справа, то слева. Рыхловатые с виду, обнажающие структуру слоев осадочных и метаморфических пород, местами заросшие или вдруг отчего-то идеально гладкие. Делла интенсивно маневрировала, заботясь о том, чтобы выписываемые парапланом дуги нигде не пересеклись с твердой поверхностью.

– Правее возьми, стена слишком близко.

– Нельзя, сейчас выйду из ветровой тени, и меня как раз вправо и швырнет.

– Ух ты, йе! Уваливайся!

– Так и сделала, сейчас обойду этот столб и под другим углом попробую через ту узость… нет, вот другой проход открылся.

Минут десять интенсивного маневрирования – и лабиринт остался позади. Зато крутые стены долины с обеих сторон интенсивно сближались.

– Что такое, Делла, почему падает скорость?

– Встречный ветер в узком месте, только со снижением еще и продвигаюсь.

Земля была уже в паре десятков метров под ногами, уплывала за спину со скоростью неторопливого пешехода, но стены разошлись в стороны и развалились в склоны, на которых росли трава и кустарник. Можно было даже немножко набрать высоты и подразогнаться. До верхней точки участка оставался всего километр, а там… Аххх! Вот это вид. Панорама восхитительная. Под ногами плыла долина со множеством озер, слева – пик Эскапизма, горделиво подбоченясь, смотрел в спокойные зеркала воды и отражался в них вместе с высоким небом и перышками облаков.

Делла умышленно повернула голову во все стороны, показывая всю картину, и услышала сдавленный полувыдох-полустон восторга:

– Ух, ты! Здорово! Я прерываюсь, на посадку захожу. Пока. – Было понятно, что Степану жалко прерывать контакт и браться за рычаги.

А ей предстояли еще несколько часов скучного однообразного полета. Следующий интересный момент будет часа через четыре, это уже в прямой трансляции не передать – ее парень в это время на службе.

Чей парень?

Ну, подруга, ты даешь!

Буквально несколько минут прошло, и вдруг до слуха донеслись не вполне благозвучные звуки. Кто-то насвистывал, причем фальшиво, но, тем не менее, мотив был узнаваем. Перевела взгляд на индикаторы – Степка почему-то оставил задействованным голосовой канал.

«Тонкий шрам на любимой попе – рваная рана в моей душе», – вот что он выводил, засранец. Только без слов. Не иначе, сконцентрировался на приземлении, и вылезло из него рефлекторно.

Так вот! Такой шрам на этом самом месте у Деллы имелся, она как-то раз нерасчетливо кое с чего съехала. Не заметить его он не мог.

И не так уж сильно он фальшивил.