— Я сделала снимки, — она листала их один за другим.
Данилов безошибочно узнал место дислокации РЛС и группировки телескопов. Теперь же вместо них был нетронутый лунный пейзаж.
— Десять минут назад мы должны были увидеть на орбите ретранслятор. Он исчез, все они исчезли.
Данилов прикоснулся к мастер — ключу, зажатому в руке Евы. Потянул на себя. Она держала крепко. Их взгляды соединились.
— Ева, успокойся. Я вернусь, и мы поговорим об этом. Сначала надо отыскать шаттл!
Ева дернула мастер — ключ на себя, сунула в карман. Затем вскочила с кресла.
— Шаттл в порядке. Непорядок с нами!
— Что — то со станцией? — Данилов ничего не понимал.
— Мы там, где нам не место быть. Здесь кроме нас никого.
— Что ты такое говоришь вообще? Куда мы попали?
Ева медленно уселась обратно на стул. Облизнула пересохшие губы.
— В прошлое. Не знаю насколько далеко. Сто лет, может миллион, — она обернулась к экрану, передающему изображение с внешних камер. В правом верхнем углу, среди бесконечной космической тьмы, сиял голубой полумесяц. — Посмотри, она так прекрасна. Кто гуляет сейчас там? Статные джентльмены. Пещерные люди. А, может, динозавры или первые бактерии. С точки зрения физики…
Данилов почувствовал тяжесть в ногах. Голос Евы эхом раздавался в его голове. Пространственно — временной континуум, параллельная вселенная, кротовая нора… Звучало как бред, выдумка сумасшедшего ученого. Только все это было правдой. Радиочастоты молчат, земные спутники не отвечают, телескопы и ретрансляторы исчезли.
Мир прошлого.
Живы ли люди на Земле? Жив ли экипаж Луны–2? И да, и нет. Они живы там, а мы живы здесь, а значит мы мертвы там, а они мертвы здесь. Для человека не может быть двух реальностей. Им троим возвращаться некуда. Та Земля не наш дом. Граница мира отныне — стены крохотной станции, вращающейся на орбите безжизненного спутника.
Мир Данилова.
— … за гранью известной науки. Если не узнаем, как сюда попали — не вернемся. Никогда.
Данилов без лишних слов подошел к шкафу. Потянулся к верхней полке, достал, завернутый в чистящую ткань, камень.
На ощупь горячий.
— Почему он здесь? — удивилась Ева.