Что ты знаешь о смерти, когда тебе восемнадцать?

Ты знаешь, что ее нет. Что ее не существует…

Мы познакомились с ней в актовом зале нашего музыкального колледжа. Она только поступила на первый курс.

Мне не важно, что вы думаете о любви с первого взгляда. Вы несчастны, если не верите в нее…

– …Это не месть, глупенький. В какой-то степени я даже благодарна тебе. Ведь если бы не ты, я бы не появилась на свет…

Что ты знаешь о любви, когда тебе восемнадцать?

Она вечна…

У нас завязался роман. Мы не тратили время на притворство, на никому не нужные игры, на ханжество. Мы наслаждались каждой каплей наших чувств. Вырастая и глупея, вы зовете это пошлостью…

По вечерам я делился с ней своими мечтами о мировой сцене, о всемирной славе, о реве многотысячной толпы… Нина слушала и нежно улыбалась. Нам всего восемнадцать…

– …Слышишь мой голос? Я не злюсь на тебя, Токарь. Просто ты должен уйти. Мы должны уйти. Я давала тебе шанс. Так же как и Шиломбриту. Я хотела, чтобы ты увидел и понял, насколько ужасен, жесток и ограничен тот мир, который ты называешь своим. Какая я у тебя глупая, не смейся надо мной. Я предполагала, что смогу разглядеть в твоем лице человеческие черты.

Нина, не глядя, раздвинула двумя пальцами губы Токаря и ощупала его зубы.

– Клыки. Клыки.

Убрав от его губ руку, девушка вновь начала отрешенно гладить его по волосам.

– Мы должны уйти. Возможно, в этом и кроется истинная цель нашей встречи. Мы опухоль, нарост на здоровом теле, отравляющий его своими гнойными выделениями. Язва, причиняющая страдания. Рудименты…

…Что ты знаешь о смерти?..

Я отдавал ей все, что имел в этой жизни, – свою музыку. Денег, которые удавалось заработать на концертах, едва хватало лишь на самое необходимое. Но кого это смущает в нашем возрасте? Мы были счастливы.

…Что ты знаешь о счастье, когда тебе восемнадцать?

Оно в сладких мозолях на губах…

По ночам мы занимались любовью до изнеможения в маленькой арендованной комнате. И спали до полудня…

– …Выходит, в сущности, ты был прав. Мы похожи с тобой. Мы оба не сделали ничего хорошего в этой жизни. Посмотри вокруг. Оглянись назад, в прошлое. Видишь? Ты видишь, милый? Что там, после нас? Искалеченные судьбы. Смерть и страдания. Ты хоть о чем-нибудь сожалеешь? Конечно, нет. Ты никогда не сомневался, забирая чью-то жизнь. Даже теперь, умирая, за мгновение до того, как тебе предстанет ответить за все совершенное тобой зло, ты не раскаиваешься ни в чем. Не задаешь себе главный и последний вопрос: зачем ты жил? Зачем ты вообще был нужен? И я завидую тебе. Десять лет я спрашиваю себя об одном и том же. Имел ли Герман право поступить так?..