После многократных обсуждений создавшегося тупика Лукиным, Расплетиным, недавно вступившим в должность начальником КБ-1 Чижовым и мною мы пришли к выводу, что надо попробовать действовать, так сказать, по неофициальному каналу, через помощника Предсовмина Н. А. Булганина. Это был тот самый Николай Николаевич Алексеев, которого я помнил как бывшего преподавателя военного училища. Впрочем, не совсем тот самый: теперь он генерал-майор и в этом качестве хорошо знаком с Александром Андреевичем Расплетиным. В сентябре – октябре 1947 года Алексеев руководил государственными испытаниями радиолокационной станции наземной разведки, разработанной под руководством главного конструктора Расплетина, а в 1951 году оба они получили Сталинскую премию за эту станцию. Впоследствии я узнал, что, подружившись на этом поприще, они очень быстро достигли согласия в том, что слово «радиолокация» является искажением от «радиолакация» от слова «лакать», и убедительно подтверждали это в повседневной практике.
Контакт между двумя «радиолакаторщиками» был восстановлен и оказался весьма полезным для С-25: было дано добро на отправку соответствующих документов на имя Предсовмина, а вскоре после этого Президиум ЦК заслушал Рябикова и маршала Яковлева и было принято компромиссное решение: систему С-25 принять на вооружение с постановкой на опытную эксплуатацию. Такое постановление с удовлетворением приняли и военные и промышленники, тем более что и тем и другим теперь выпали приятные заботы: надо было составлять наградные документы на наиболее отличившихся участников создания системы С-25. В КБ-1 эти документы заготавливались в отделах «треугольниками» и представлялись руководству предприятия, а в нашем отделе – «треугольником» совместно с Расплетиным.»[210]
Из воспоминаний М. Бородулина:[211]
«Первое итоговое заседание Госкомиссии после окончания Госиспытаний проходило в кабинете Маршала Яковлева на третьем этаже третьего дома Министерства обороны (на Фрунзенской набережной). Кроме членов комиссии присутствовали высокие военные и гражданские чины. Сунули туда на всякий случай и меня с Прошляковым. (Мы забились в дальний угол большого кабинета Яковлева, но Маршал нас заметил и, назвав по фамилиям, велел пересесть поближе). На этом заседании члены комиссии и присутствовавшие высокие начальники “раскололись” на две группы: “военных” и “гражданских”. Первые считали, что из-за сложности системы и недостаточного пока освоения её личным составом войск, её надо принять во временную опытную эксплуатацию сроком на один год. В течение этого срока промышленность должна оказывать войскам помощь в эксплуатации системы и реализовать все рекомендации Госкомиссии по устранению выявленных на испытаниях её недостатков. По завершении этой работы систему С-25 можно будет принять на вооружение с постановкой на боевое дежурство без проведения дополнительных испытаний. Вторые считали, что систему надо принимать на вооружение и ставить на боевое дежурство уже сейчас. Дебаты были короткими – стороны к соглашению не пришли, и комиссия разошлась.»
По воспоминаниям других разработчиков системы С-25, никакой интриги в принятии С-25 на вооружение не было. В начале 1955 г. закончились приемо-сдаточные испытания на всех 56 подмосковных комплексах. На завершающем этапе каждый радиолокатор наведения проверялся по самолетам, оборудованным ответчиками, на дальность действия и точность определения разностей координат целей и ракет. Проверялась и безотказность работы аппаратуры в течение непрерывного 24-часового прогона.[212]
В первую субботу мая 1955 г. состоялось заседание Совета обороны, на котором рассматривался вопрос о приеме системы С-25 на вооружение. В выводах акта по результатам полигонных испытаний и испытаний штатных подмосковных объектов военные настаивали на продолжении опытной эксплуатации системы совместно с промышленностью, промышленность – на принятии системы на вооружение. Приехавший с заседания Совета обороны Расплетин рассказал: «Были заслушаны военные и мы. Хрущев подвел итоги: техника новая, надо военным не бояться, а принимать ее в эксплуатацию».[213]
Постановлением Совета Министров СССР от 7 мая 1955 г. № 893–533 и приказом министра обороны от 21 мая 1955 г. № 00100 первый в Советской Армии зенитный ракетный комплекс Войск противовоздушной обороны страны был принят на вооружение.[214]
В мае 1955 г. специальная государственная комиссия проверила состояние вооружения и боевой техники в/ч 32396 и поставила задачи на подготовку ее частей к несению боевого дежурства. Приказом министра обороны СССР от 15 июля 1955 г. № 0129 войсковой части 32396 было присвоено наименование «1-я Армия ПВО особого назначения»(1 А ПВО ОН). В порядке подготовки 1 А ПВО ОН к несению боевого дежурства в июле 1955 г. состоялся прием в Президиуме ЦК КПСС командования армии и входивших в ее состав корпусов. Президиуму ЦК КПСС были представлены:
– командующий войсками армии генерал-лейтенант артиллерии К. П. Казаков;
– начальник штаба армии генерал-майор авиации Н. П. Кузнецов;
– член военного Совета армии генерал-майор А. П. Семенов;
– главный инженер армии инженер-полковник Т. М. Гаврилин;
– командиры корпусов генерал-майоры артиллерии К. М. Попов, Н. Ф. Михайлов, полковники А. А. Гаврилов, Д. Г. Сапрыкин.[215]
Штаб 1-й Армии ПВО Особого Назначения (в/ч 32396, позывной «Аметист») располагался восточнее города Балашиха недалеко от железнодорожной платформы «Чёрное» Горьковского направления. Название военного городка «Заря» появилось позже – согласно легенде, название предложил маршал П. Ф. Батицкий: мол, такой городок строится, а называется "Черное", и взглянув в сторону своей дачи и увидев встающее солнце, предложил название городка – "Заря", и тут же на Бюро пропусков появилась надпись "ЗАРЯ". Железнодорожная платформа «Заря» была открыта 1 апреля 1995 года.[216]
В состав 1-й Армии ПВО ОН входили четыре корпуса:
– 1 корпус ПВО ОН. Штаб корпуса (в/ч 52096, позывной «Ацетон») располагался недалеко от города Видное.
– 6 корпус ПВО ОН. Штаб корпуса (в/ч 52159, позывной «Бастион») располагался восточнее города Балашиха.
– 10 корпус ПВО ОН. Штаб корпуса (в/ч 52116, позывной «Затвор») располагался рядом с городом Долгопрудный.
– 17 корпус ПВО ОН. Штаб корпуса (в/ч 52127, позывной «Свинец») располагался западнее города Одинцово, ближе к городу Внуково.
Рядом со штабами корпусов находились радиолокационные станции А-100Б (РУБ, разведывательные узлы ближние). Каждую РЛС А-100Б – радиотехнический центр обслуживала отдельная войсковая часть.