– Заткнись. – Рявкнул на него наш герой, и разжал ладонь, в которой должен был быть зажат цветок папоротника. Вздох разочарования сорвался с губ. Цветка не было. Он поднял виноватые глаза. Как же так? Столько пережить, пройти через ад, и ради чего. Жуткая обида на такую несправедливость сдавила грудь. Неужели все зря.

– Не смог? – Бер, толи задал вопрос, то ли констатировал факт. – Обидно.

–Я сорвал. – Федор, не отрываясь смотрел на пустую ладонь. – Я чувствовал его прикосновение. Оно как удар молнии. Я слышал его предсмертный крик. Почему… – Он не договорил и поднял глаза. – Почему его нет?

Случайно, краем глаза, он заметил в ночной темноте что-то необычное. Повернул голову. Так и есть, не померещилось. Толщиной с паутину, едва заметная сверкающая нить света убегала, прерываясь местами, в глубь леса. Осознание, что это такое, всколыхнуло уже отчаявшегося парня.

– У нас получилось, воскликнул он, и вскочил на ноги, едва не сбросив с плеча шишка. – Я вижу путь. Я знаю куда идти.

– А я не вижу. – С обидой в голосе заворчал, вцепившийся в рубаху на плече коротышка. – Не скачи так и не ори, я едва не упал.

– И я, тоже не вижу. – Завращал головой Бер, приглядываясь и щуря глаза. – Куда смотреть-то? – Федор протянул руку. – Нет, всеравно ничего не вижу. Идти сам. Сможешь? Или тебя нести надо? – Он сказал это так, что стало совершенно понятно, что медведь готов взвалить на плече друга и нести столько, сколько понадобится.

– Смогу. – Уверенно мотнул головой Федор.

Здоровяк протянул руку, помогая подняться, и улыбнулся.

– Тогда веди.

Тонкая паутинка света, указывающая путь, не собиралась выбирать дороги ради комфортного путешествия. Она ныряла под поваленные деревья, перепрыгивала через колючие кустарники, перелетала через бурлящие ручьи, шла напрямую через болота, через чвакающую, пузырями топь.

В трясине едва не утонул Бер, которого, уже начавшего захлёбываться, вытащил с помощью срубленной неподалеку молодой березки Федор, но оступившись сам едва не провалился в воняющую сероводородом жижу.

Они шли всю ночь, ведя лошадей на поводу, и боясь потерять тонкую, светящуюся, едва пульсирующую нить из виду. Через лес, через степь, и снова через лес, через топь болот и снова в непроходимые чащи елового бурелома.

Наконец, когда край неба окрасился едва розовой ниткой восходящего, пробуждающегося от сна бога солнца – Ярила, след цветка папоротника привел их к самому подножью гор, к высокой отвесной, неприступной скале, на которую невозможно было подняться, но тут словно сжалившись над измученными путниками, мерцающий проводник провел их по козьей тропе в обход.

Мрачный зев черного провала пещеры в неприступном, взметнувшимся к небесам граните, открылся перед ними сразу за поворотом, за каменным завалом сошедшего недавно оползня. Первым нырнул Илька, но спустя мгновение, выскочил с выпученными от ужаса глазами.

– Они там! – Зачастил он, нервно оглядываясь назад. – Сидят разговаривают.

– Кто. – Спросил Бер недоуменно, с присущем ему невозмутимым видом посмотрев на шишка.

– Навьи, конечно, кто еще, там может быть, что тут непонятного. Они же клад охраняют.

– Ааа… – Протянул медведь. Так бы и говорил. – Он хрустнул позвонками, устало потянув спину. -Чего тогда раскричался-то? Мы вроде их и искали? Пойдем посмотрим, что это за навьи такие, а то много слышал о них сказок, а видеть еще не видывал. Интересно мне.

Он неторопливо протиснулся в лаз, цепляясь широкими плечами края холодного камня, и растворился в темноте пещеры. Шишок нырнул за ним следом, мотнув головой Федору, приглашая следовать за ними. Но тот спешить не стал. Кто его знает, что ждет внутри? Он, не торопясь поправил кольчугу, подтянул ремни шлема на подбородке, перевязав потуже узлы. Отвязал ножны, и отбросил в сторону обнажив меч, и только тогда последовал за друзьями.