– Дальше будет еще тяжелее. Вернись пока не поздно. – Предупредил дрожащим голосом первый голос.
– Ты выдержишь, ты сильный, вспомни о чести. – Подбодрил второй.
Еще шаг. Вот уже он, слепящий шарик, только протяни руку.
Алина упала перед ним на колени, заламывая в отчаянии руки.
– Остановись. Любый мой. Если ты его сорвешь я умру в муках. Разве ты хочешь этого. Подумай о наших неродившихся детях. Они никогда не появиться на свет. Разве мы об этом мечтали? – Слезы градом покатились из ее глаз, а дрожащие руки в мольбе потянулись к лицу Федограна.
– А если это все правда? Скулил первый голос. – Если ты своими руками убьешь свою любовь и жизнь. Одумайся. Беги отсюда. Спаси ее.
– Вперед! Ты обязан закончить начатое, за спиной остались братья, ты не можешь их подвести. Сорви цветок, развей призраки. – Взревел второй голос, и разрывая воздух и саму душу.
Федогран сделал последний рывок.
Аспид.
Луч света ударил легким ожогом в грудь, и это не фигуральное выражение. Федогран действительно ощутил, и острую резкую боль и сильный толчок в солнечное сплетение. Что бы не упасть, он сделал шаг назад. В глазах потемнело, перехватило дыхание. Собрав волю в кулак, парень выхватил меч, и готовясь отражать нападение, слегка согнул для устойчивости ноги в коленях, и сосредоточился. Но атаки не последовало.
Напротив него, из, словно обрезанного, солнечного луча, вышла высокая стройная девушка, в своеобразном греческом хитоне, едва прикрывающим колени. Переливаясь радугами весеннего ливня, полупрозрачная красавица обиженно надув губки, внимательно, оценивающе осмотрела парня с ног до головы сиянием томных глаз, гордо вскинула упрямый подбородок, махнув искрами золотых кудрей, рассыпавшихся по плечам, и заговорила грудным красивым голосом, произнося слова, по слогам, словно первоклассник, читающий книгу.
– Как смел ты смертный, остановить меня, дочь бога, Инглию (дочь бога солнца, Ярило). Отойди, и не мешай мне уничтожить этот сгусток тьмы. Я охочусь за ним уже сто пятьдесят шесть лет, и вот, когда уже практически добиваюсь цели, появляешься ты, и вмешиваешься, спасая это порождение мрака. Уйди с дороги.
Федогран упрямо мотнул головой и крепче сжал меч.
– Что?!! – Из глаз дочери бога вырвались лучи направленного в лицо Федограна света, ослепив парня. Губы сжались в зловещую нитку. Сейчас она ударит всей своей божественной мощью, сметя это упрямое препятствие на пути к цели.
– Я не могу позволить тебе его убить. Он единственный, кто может мне помочь спасти друзей. – Сощурившись, воин упрямо сдвинул брови к переносице и выставил меч острием в грудь девушки. – Тебе придется сначала убить меня.
– Убить тебя? Это очень легко сделать. – Она рассмеялась так, что у Федора по спине побежали мурашки. – Но будет несправедливо, сжечь яростью того, кого обманули! Тьма никогда не помогает, она на это не способна. Ты слишком доверчив, воин. Отойди в сторону, и не мешай. Тебе приказывает богиня. – Девушка сделала шаг вперед коснувшись грудью жала меча, которое от этого прикосновения полыхнуло пламенем, но не расплавилось, а впитало божественный огонь в себя словно губка. – Инглия недоуменно опустила глаза на оставшимся целым оружие, и вновь подняла, посмотрев растерянно в лицо нашего героя. – Кто ты Богатырь?
Ответить Федогран не успел.
– Ты опять своевольничаешь, несносная девчонка. – Шкворчащий, словно на разогретой сковородке, голос прозвучал неожиданно громко, сразу со всех сторон, словно само пространство заговорило, со стоящими напротив друг друга противниками. За спиной Федора заскулил Коломрак:
– Это конец.
– Отец. – Девушка подняла к небу голову. – Я поймала Мора, а этот смертный не дает его убить.