Книги
22 июня 1941: тайны больше нет
А что уж говорить о предупреждениях Зорге о том, что, по оценкам германского командования, система обороны советских войск очень слаба, что немцы зафиксировали, что главные силы Красной Армии сконцентрированы в противоположном направлении от линии, дающей полную возможность для сильного удара[95].
И сколько еще было таких сообщений — знают только безмолвные архивные папки…
В-восьмых, разведка своевременно — с середины лета 1940 г. — осуществила вскрытие начала переброски и сосредоточения войск вермахта у советских границ, а затем в непрерывном режиме осуществляла тщательное наблюдение за динамикой и характером этого процесса. В этом колоссальная заслуга также и разведки пограничных войск НКВД СССР. В настоящее время опубликовано огромное количество разведывательных донесений по этой тематике, которые убедительно свидетельствуют об этом.
В-девятых, разведка своевременно осуществила определение временных рамок завершения процесса сосредоточения и развертывания войск вермахта у границ СССР, затем определила сначала наиболее вероятные временные рамки нападения, затем приблизительную дату нападения и, наконец, четко, ясно, однозначно и неоднократно назвала также и точную дату, и даже точное время начала нападения. Всего на данный момент удалось выявить 135 подтвержденных соответствующими источниками фактов установления приблизительного времени нападения и точной даты начала агрессии[96].
Начиная с февраля 1941 г. был установлен наиболее вероятный временной промежуток, когда состоится нападение Германии, то есть июнь месяц, причем еще на ранней стадии несколько раз были установлены хотя формально и косвенные, но тем не менее четко указывавшие на наиболее вероятные сроки нападения признаки — после окончания сева, дабы захватить посевы зерновых зелеными, что возможно было только до конца июня. На это обстоятельство практически никогда никто не обращал и не обращает внимания. А зря, хотя бы потому, что в разведке далеко не всегда все устанавливается напрямую — в разведке очень часто бывают такие ситуации, когда наиважнейшая стратегическая информация может быть облачена в такие слова и такие формулировки, не говоря уже об их сути, которые на первый взгляд вообще не имеют ни малейшего отношения ни к политике, ни тем более к военной стратегии. Мировая разведывательная практика изобилует такими примерами.
Да, нельзя отрицать, что подавляющее большинство из этих выявленных 135 случаев установления наиболее вероятного времени нападения носили приблизительный, ориентировочный характер. Но все они, и это есть самое главное, откровенно указывали на июнь месяц. Однако с начала мая открылся процесс более четкой конкретизации (хотя дата 22 июня и ранее звучала в отдельных сообщениях) времени и даты нападения, причем все более концентрируясь на 20-х числах июня. И в итоге в промежутке с 5 мая по 21 июня 1941 г. дата была названа ориентировочно 76 раз, с 11 по 21 июня включительно дата и время начала агрессии были установлены как ориентировочно, так и точно, причем час начала агрессии был установлен 17 раз приблизительно (типа «на рассвете», «ранним утром», «в ближайшие часы» и т. п.) и, наконец, 7 раз точно были названы и дата, и час начала агрессии, причем как по среднеевропейскому (оно же берлинское) времени, так и по-местному (имеется в виду местное время на границе)!!! Одновременно дважды своевременно было осуществлено вскрытие начала выдвижения ударных группировок на исходные для нападения позиции.
Проще говоря, Генеральный штаб располагал всеми необходимыми для организации решительного и эффективного отпора агрессору данными, причем в большей своей массе уже к исходу весны 1941 г.
И вот как при таких данных можно верить тем утверждениям, которые наплели маршалы и генералы, особенно маршал Г.К. Жуков, которые по сию пору тиражируются историками? Как можно верить таким их заявлениям:
— Маршал Г.К. Жуков: «Сейчас бытуют разные версии о том, что мы знали о выдвижении войск противника на исходные рубежи и даже конкретно о дне нападения немцев. Эти версии лишены основания и не могут быть подтверждены официально. Военному руководству были известны лишь общие предположительные сведения, которые были известны многим»?![97]
— Маршалы Г.К. Жуков и А.М. Василевский (в порядке тезиса): «В Москве не знали не только о сроках германского нападения, но и о том, будет ли это нападение вообще»?![98]
Как после всего, что было изложено в этой главе, можно верить нападкам на разведку? Но самое обидное в нападках на разведку заключается в том, что нередко их источниками являются, увы, сами отечественные разведчики, точнее, отдельные из них. А что уж говорить о представителях официальной исторической науки. Так, еще в связи с 60-летием начала Великой Отечественной войны редакцией авторитетной военной газеты «Красная звезда» были проведены 12 заседаний «круглого стола», и прямо на первом же заседании, состоявшемся 16 июня 2001 г., полковник СВР Владимир Николаевич Карпов прямо так и заявил: «К сожалению, разведка не назвала точной даты, не сказала однозначно, что война начнется 22 июня»[99]. И с тех пор «просвещенные» непосредственно авторитетным человеком — разведчиком же! — «исследователи» без малого два десятка лет «демократическим» хором голосят, что-де советская разведка не справилась со своей основной задачей — не установила точную дату начала агрессии гитлеровской Германии. А и вправду, чего не голосить-то, если столь авторитетный — из-за служебного статуса — человек сказал такое, а до него не одно десятилетие то же самое утверждали маршалы, а также генералы, в том числе и разведки?! Продолжается это и в наше время. Правда, с некоторыми топорными попытками как-то подправить положение — как-то не с руки уж совсем-то очернять разведку, когда сам Президент РФ родом из разведки…
И в результате в очередном «исправленном и дополненном по рукописи автора» издании мемуаров Г.К. Жукова еще в 2002 г. появилась любопытная фраза: «Сейчас бытуют разные версии по поводу того, знали мы или нет конкретную дату начала и план войны. Генеральному штабу о дне нападения немецких войск стало известно от перебежчика лишь 21 июня, о чем нами тотчас же было доложено И.В. Сталину. Он тут же дал согласие на приведение войск в боевую готовность. Видимо, он и ранее получал такие важные сведения по другим каналам…»[100] От старого варианта с перебежчиком не отказались, но добавили в бочку с дегтем ложку прогорклого меда…
Между тем на одной из страниц до сих пор неопубликованного «Военного дневника» Маршала Советского Союза С.М. Будённого есть следующая запись:
<«…> И.В. Сталиным в 1941 году 21 июня в 19 часов были вызваны Тимошенко, Жуков (начштаба РККА) и я (замнаркома обороны) И.В. Сталин сообщил нам, что немцы, не объявляя нам войны, могут напасть на нас завтра, т. е. 22 июня, и поэтому, что мы должны и можем предпринять сегодня же и до рассвета завтра 22.6.41. Тимошенко и Жуков заявили, что если немцы нападут, то мы их разобьем на границе, а затем на их территории. И.В. Сталин подумал и сказал: “Это несерьезно”. Обратился ко мне и спросил: “А Вы как думаете?” Я предложил следующее. Во-первых, немедленно снять всю авиацию с приколов и привести ее в полную боевую готовность всех погранв. воен, округов и МВО, ПриВО и СКВО. Во-вторых. войска погран. воен, округов выдвинуть на границу и занять ими позиции, приступить немедленно к сооружению полевых фортификаций. В-третьих, в этих же округах объявить мобилизацию, а также воен, округах. МВО, ПриВО и СКВО. В-четвертых, приступить к устройству оборонительной линии от устья реки Припять, Жлобин, Орша, и по р. Зап. Двина, Витебск, Полоцк, Минск и Рига». И.В. Сталин сказал: “Ваши соображения правильные”».
ТО ЕСТЬ СТАЛИН САМ СООБЩИЛ ВЫСШЕМУ ВОЕННОМУ КОМАНДОВАНИЮ О ТОМ, ЧТО ЗАВТРА ВОЙНА, А НЕ НАОБОРОТ!!!
Ну вот как тут не отметить, что именно Сталин еще 20 июня открыто предупредил руководителей крупнейших партийных организаций страны о нападении Германии[101], что именно Сталин еще в 14.00 21 июня потребовал от командующего Московским военным округом генерала И.В. Тюленева повысить боевую готовность ПВО МВО, что даже столь ненавистный лично Жукову начальник ГЛАВПУРа РКК Лев Захарович Мехлис еще утром 21 июня точно знал и потому категорично заявил, что «вот-вот начнется война, немцы нападут на нас»[102], а вечером 21 июня лично Сталин вызвал к себе московских руководителей А.С. Щербакова и В.П. Пронина, проинформировал их о предстоящем нападении Германии и приказал им задержать всех секретарей райкомов на своих местах, а также запретить им выезжать за город[103]. И произошло это за несколько часов до того, как при нарушении советской границы был пойман пресловутый Альфред Дисков, на информацию которого постоянно ссылался Жуков как якобы единственный источник информации о предстоящем 22 июня нападении Германии, не отдавая себе отчета в том, что первая же строка за несколько часов до поимки А. Лискова пограничниками инициированной и санкционированной лично Сталиным и собственноручно Жуковым же изложенной на бумаге директивы № 1 от 21 июня 1941 г. предупреждала о возможном внезапном нападении немцев. Такие действия Сталина объясняются очень просто:
— 19 июня 1941 г. ГРУ подготовило и направило высшему руководству СССР специальное сообщение «О признаках вероятного нападения Германии на СССР в ближайшее время»[104]. Нарком обороны С.К. Тимошенко и начальник ГШ Г.К. Жуков знали содержание этого сообщения, ибо без их визы и подписи спецсообщение такого характера и содержания не могло быть направлено Сталину[105].
20 июня 1941 г. ГРУ подготовило и направило высшему руководству СССР донесение «О признаках неизбежности нападения Германии на СССР в ближайшие дни»[106]. Нарком обороны С.К. Тимошенко и начальник ГШ Г.К. Жуков знали содержание этого сообщения, ибо без их визы и подписи спецсообщение такого характера и содержания не могло быть направлено Сталину.
Вечером 21 июня 1941 г. ГРУ подготовило и направило высшему руководству Советского Союза срочное донесение «О признаках нападения Германии на СССР в ночь с 21.06 на 22.06». В 20.00 21 июня 1941 г. оно было срочно доставлено в Кремль в двойном конверте, на котором было написано «Только адресату. Сотрудникам аппарата не вскрывать». Адресатами были И.В. Сталин, В.М. Молотов и С.К. Тимошенко[107]. Учитывая, что в это время Тимошенко и Жуков уже находились в Кремле у Сталина, этот документ не был ими завизирован из-за особой срочности. Там стояла подпись только самого Голикова.