Толпа легионеров глухо заворчала.

Ладно тыловики – там народ уже битый жизнью и пропитанный цинизмом, хотя даже им не так уж и приятно было слышать такое открытым текстом. А новобранцам и того больше - месяцами вбивали в головы, что «легион своих не бросает». Что за них будут драться – за пленных, за раненных, даже за мёртвых.

- Кажется, вы забыли слова присяги, сир.

- Но и вы требуете соблюдать её от тех, кто присягу не приносил! – воскликнул Лабрик.

- Справедливо, - кивнул Фрамер, - Но это поправимо.

Трибун неторопливым шагом прошёлся до стоящей неподалёку стойки с алебардами… А затем со всей силы пнул её, отчего довольно основательную конструкцию отбросило прочь, и оружие разлетелось в стороны. Фрамер поймал одну из алебард, высоко вскинул её и заорал:

- Каждый с мечом в руке! Каждый, способный держать оружие! Слушать сюда и повторять!

Пусть боги и предки услышат меня:

Клянусь быть бесстрашным перед лицом врагов своих.

Клянусь быть верным слову перед лицом друзей своих.

Клянусь говорить правду, только правду и всю правду.

Я клянусь хранить верность моему Отечеству. Я не брошу оружия и не покину в рядах своих товарищей. Я буду защищать то, что свято и то, что не свято. Я не оставлю потомкам свою землю униженной и разорённой. Я клянусь почитать старших и слушать мудрых. Я клянусь выполнять приказы командиров и соблюдать воинские уставы. Я клянусь повиноваться законам и защищать их. Я клянусь защищать свободу и честь моего народа и Отечества, даже если останусь один.

Я – меч в руке Императора. Я – щит, что защищает Империю людей от тьмы. Я – легионер. Я могу умереть, легион может умереть, но Рим будет жить.

И в этот день и час я, легионер, присягаю на верность своему Отечеству – Новоримской Империи, и клянусь служить своему народу. В жизни и смерти. Отныне и навсегда.

И если я нарушу своё слово, то пусть меня постигнет законная кара, гнев богов и ненависть народа.

AveNovaRomanus!..

Слитный рёв сотен глоток стал завершающим аккордом этой рапсодии гнева. Легионеры орали своё коронное «барра!», ударяя мечами о щиты и древками копий и алебард о землю.

Фрамер шагнул вперёд – легко – как будто и не было за спиной всех этих десятков лет. Приставил остриё алебарды к горлу Лабрика и прорычал:

- Параграф два пункт восемь Дисциплинарного устава! Измена Родине! В военное время – карается смертью! Трибун Гней Лабрик, вы низложены и арестованы. Взять его!

Трибун впал в натуральный ступор, поэтому даже не сопротивлялся, когда его скрутил и увёл десяток подоспевших легионеров.