— Более-менее, — чуть слышно шепчет она. — По-разному…

Интересно, думает Тэнго. Что это может значить — возрождаться более-менее, да еще и по-разному! Его одурманенное серое вещество тяжелеет, наполняясь жизнью, как доисторический Океан. Но при этом никуда не его не зовет.

— Откуда появляется Воздушный Кокон?

— Вопрос некорректен, — отвечает сестра. — Хо-хо…

Она ерзает, и Тэнго ощущает бедром ежик волос на ее лобке.

— И что же нужно для возрождения? — спрашивает Тэнго.

— Главный принцип возрождения, — отвечает миниатюрная медсестра таким тоном, словно открывает страшную тайну, — в том, что возродиться можно только ради кого-то, но не ради себя.

— Это и значит «более-менее по-разному»!

— С рассветом тебе придется уйти, — вместо ответа объявляет она. — Пока не закрылся выход.

— С рассветом уйду, — послушно отзывается Тэнго.

Она снова прижимается лобком к его бедрам. Будто хочет оставить там некий особый знак.

— Воздушный Кокон ниоткуда не появляется. Сколько бы ты ни ждал, он не возникнет.

— Ты в этом уверена?

— Я ведь уже умирала, — отвечает она. — Умирать очень тяжело. Гораздо тяжелее, чем ты думаешь. Страшно одиноко. Просто поражаешься, как может человек быть таким одиноким. Советую это запомнить. Но в конечном итоге, без смерти нет возрождения.

— Без смерти нет возрождения? — переспрашивает он.

— Всю нашу жизнь мы приближаемся к смерти.

— Всю нашу жизнь мы приближаемся к смерти, — повторяет Тэнго, плохо понимая, что это значит.

Ветер все раскачивает белые занавески. В воздухе класса перемешались запахи мокрой тряпки, жидкого мыла и дыма от горящих осенних листьев. Кто-то играет на флейте. Маленькая девочка крепко сжимает его руку. Он чувствует сладкую боль внизу живота. Но эрекции нет. Это придет к нему гораздо позже. Слова «гораздо позже» сулят ему целую вечность — прямую линию без конца. Чашка с кашей снова кренится, чуть не расплескивая его серое вещество.

Проснувшись, Тэнго долго не мог сообразить, где находится. События прошедшей ночи вспоминались с трудом. В щель между занавесками пробивались ослепительные лучи, пели птицы. Он лежал на тесной кровати в страшно неудобной позе. Похоже, проспал так всю ночь. Рядом лежала женщина. Крепко спала, прижимаясь щекой к подушке. Ее волосы разметались по щеке, точно летняя трава, чуть влажная от росы. Куми Адати, вспомнил Тэнго. Молоденькая медсестра, которой недавно исполнилось двадцать три. Его часы валялись на полу у кровати. На циферблате — семь двадцать утра.

Тихонько, стараясь не разбудить медсестру, Тэнго поднялся с кровати и выглянул в щель между занавесками. За окном раскинулись черные огороды с ровными рядами плотных, пузатых капустных кочанов. А дальше виднелся смешанный лес. Вчера ночью там ухал филин, вспомнил Тэнго. Мудрая ночная птица. И под его гугуканье Тэнго с медсестрой курили гашиш. Его бедра все еще помнили ежик у нее на лобке.