Если в прихожей был ковролин, то в комнате — уже настоящий ковёр. Телевизор, стол, стереосистема, холодильник. В нём, кстати, напитки и нарезка. Это неплохо. В столе есть бумага и ручка. Интересно, а Новый Завет где — ни будь приложен. В любой серьёзной гостинице без него не обойтись. Так, а что у нас тут? Тут была ванная, вполне отвечающая ковру и хорошему телевизору. Щетка действительно есть — не обманули. А вот и халат. Халат был тоже хорош. Долларов на девяносто. Тяжёлый и белый, как положено. Ну что, помоемся, подумал он. Если тут просматривается, пусть посмотрят на физическое состояние работника. Проверив горячую воду, а в Замоскворечье с ней была проблема, он, по ассоциации, попытался вспомнить номер телефона на бланке института. Номер был новый. Не старые АТС 231, которые не фига не работали, а новая линия, судя по всему Комстаровская. Так что занимались этим зданием всерьёз. Вода тоже была после реконструкции, бежала горячо и бодренько. Сменив, пару раз горячий душ на холодный, он закутался в халат и пошёл звонить насчёт еды. Заказав чай и бутерброды, он стал щелкать каналами, но, ничего не найдя, занялся изучением финансового мира господина Сороса.
— Так. Давайте ещё раз. Вы утверждаете, что Василий потерялся в 1923 году.
— Да. Поэтому наша задача — вытащить его обратно. Как можно скорее. Время течёт и там и тут одинаково, и каждый час его пребывания там увеличивает возможность неблагоприятных последствий.
— А какие последствия? Гражданская война окончена. НЭП. Высокая мобильность населения, старые связи разрушены, новые ещё только создаются. Свежий человек вполне может затеряться в мегаполисе, которым была Москва того времени. Люди привыкли ко всякому, поэтому его болтовня и незнание обстановки могут и не привлечь внимание.
— И что, Вы готовы оставить Василия там и ничего не предпринять для его спасения?
— Нет, конечно, но…
— Я рад, что в Вас не ошибся. Сейчас я познакомлю Вас с нашим знатоком этого периода, переоденетесь и отправляйтесь — время дорого.
— И чего же мы мурыжились целых два дня?
— Специалисты кончили просчёт перемещения всего лишь сорок минут назад — Сергей Федорович поднялся, закрывая обсуждение.
Николай пошёл за ним следом, чувствуя сумбур и некий душевный подъём. Вопросов было море, и основные касались самого фонда. Его позиции в этом времени. Кто они и чего хотят. Было понятно, что раскопки археологов — это один из способов переброса материальных ценностей оттуда сюда. Конечно это всё не просто, за две тысячи лет сотрутся любые ориентиры, поэтому копание заложенных кладов дело нелегкое, даже если там присутствует человек, который их заложил. Но в 23 году были банки, акции и прочая лабуда. Удачные вложения — и через сто лет одних процентов натикает дай боже. Так что сила за ними должна стоять немалая. Впрочем, по доходу и расход. Ладно. А что сейчас. Сейчас в 23 год. «Из России нэповской будет Россия социалистическая». Ленин парализованный в Горках, в партии Троцкий и Зиновьев, в ЧК Дзержинский, на хозяйстве Красин и Ногин. Впрочем, Красин, наверное, в Париже. Что ещё мы помним?
Очередной коридор кончился холлом, в котором стоял спортивный парень лет тридцати. На креслах лежали пиджаки и брюки, и парень внимательно смотрел, выбирая между таканью в полоску и тканью в клеточку.
— Это Сергей, представил Сергей Федорович. С ним Вы и отправитесь. Одевайтесь — вот костюм, он к счастью, ничем принципиально от Вашего не отличается. Всё своё снимайте и оставляйте здесь.
Одежда действительная была такой же, за исключением нижнего белья. Впрочем, Николай припоминал чего-то подобное из раннего детства. Обувь немножко отличалась фасоном, на если бы он вышел в ней на улицу, на него никто бы не обратил внимание. Ни так уж всё и поменялось.
— Я готов — сказал он.
Сергей протянул ему кучку бумажек и портмоне.
— Возьми, на месте разберешься, что есть что. Это основные документы и деньги. Что будем делать расскажу уже там. Пошли, канал уже включили, и, толкнув дверь с цифрой «1» шагнул вперёд.
Николай пошёл за ним. Небольшой коридорчик закончился очередной дверью. Подождав, пока он станет рядом, Сергей открыл её ключом. За дверью была летняя московская жара.
Узкий проход, между дверью и каким-то сараем, был полон мусором, какими-то деревяшками и шелухой от семечек. Николай пошёл вслед за Сергеем, внимательно глядя, куда можно опустить ноги. Проход вывел во двор. Двор был типичный деревенский. Коновязь, сеновал, колодце и большая поилка. Толстые тополя уходили в небо, между ними тускло блестели купола церквей. Посмотрев внимательно, Николай не смог определить знакомых — все были круглые и с крестами. Примерно прикинув, он стал осматриваться в поисках часовни на Иверском переулке — там колокольня была квадратной, но не нашёл. А может это и не Замоскворечье. И не Москва вовсе, решил он, кто их разберёт. Хотя судя по количеству крестов, это явно не уездный город. Широкие ворота, на тройку лошадей как минимум. Извозчик, что ли здесь живёт. Сергей подошёл к широкому крыльцу и кивнул.
— Тут мой флигелёк. Я его снимаю. Меня и здесь зовут Сергеем. А вот ты будешь обрусевшим немцем из Сибири. Это избавит от вопросов об акценте и словарном запасе. Так что оставайся Николаем Эдуардовичем — не будешь путаться.
— Есть оставаться. Год-то сейчас какой?