Мавритания оправдывала название в основном пока что пальмами, в изобилии стоящими везде, где только возможно. Как бы кокос на голову не упал, улыбнулся про себя Николай, но они прошли зал и вышли во внутренний дворик, где стояли столики, жарились шашлыки и вообще, было хорошо.

— Николай, расскажите о каком кредите идёт речь — спросил Аршинов— как только они сели за стол.

— Это кредит на восстановление экономики и стабилизацию рубля, как его называют. На самом деле немцы дают нам его по политическим мотивам — как противовес давлению Антанты.

— Ну, а причём тут Френкель? Впрочем, как специалист говорю — он здесь очень даже причём. Дергался как раненный при каждом вопросе.

— Если взять за основу не уголовную, а политическую версию происходящего, то получается следующее: Кисилёв ищет моего Конева, а находит другого. Имеет с ним разговор. Вечером убивают их обеих. Степан находит бандитов и убивает их, но об этом никто не знает. Равно как и то, что никакой информации мы от них не получили. Соответственно утром пытаются убрать Степана.

— Да, ниточка идёт от Конева. А причём тут кредит?

— Дело в том, что по моим данным, Конев занимался юридическим оформлением операций по этому кредиту.

Аршинов немного подумал, и кивнул официанту, уже давно томящемуся невдалеке, но не решающемуся подойти.

— Пожалуй, картина складывается. Кто-то затеял махинации с кредитом, Конева взяли, например, для уточнения параметров, а дальше всё пошло. Логично.

— Саша, я давно хочу спросить Ваше мнение по поводу происходящего — сказал Николай, выбрав себе рыбки в разных видах.

— Дело знакомое, хмыкнул телохранитель. С этой сволочью так и надо. Россию продавать — это они ещё когда начали. Я бы пощупал этого иудея по поводу его отношений с англичанами. Без их слова в Стамбуле ни одна собака не залает, а он тут разъезжает взад вперёд. Если речь идёт о германском кредите, то они с удовольствием нагадили бы. А большевики всегда деньги красть любили. Тер-Петросян, Джугишвили — как они лихо банки грабили. Да и революция в ЧК всякую шваль накидала. В принципе, её всегда у большевиков хватало. Помню, у них вечно разбирательства шли — то партийную кассу не поделят, то деньги из пожертвований кто-нибудь из шишек украдёт. Есть там конечно и идейные, но их немного.

Николаю пришла в голову мысль о том, что реально представлять себе будущую картину мира, пусть даже в самом общем разрезе — вещь полезная до чрезвычайности. Ещё вчера он говорил Шевырёву всякие банальности из первого курса политэкономии, а сейчас это начинает подтверждаться на практике. Во как интересно.

— Скажите, а Вы случайно не знаете, в жандармерии был отдел, который собирал информацию о связях местных политических организации с иностранными разведками?

— Был. Только он не только с разведками работал. Ведь большевикам многие деньги давали. Тот же Сименс, американцы, например. Сами-то разведки старались подальше от этого болота держаться. Но и без них не обходилось.

— А мы можем найти концы? Может человек какой, или архивы. Ведь геополитическое положение в России не изменилось. Наши естественные противники никуда не делись. Поэтому курс на укрепление страны будут ломать из-за рубежа. А методы всё равно останутся прежними.

— Логично. Это надо в Питере искать.

— А что, поехали в Питер. Завтра всё равно Воскресение. За день управимся?

— Не гарантирую. Попробуем.

Вагон был международный. В нём всё сверкало, медяшка была надраена, а проводник угодлив и вежлив. Заняв отдельное купе, Николай со Надькой стали устраиваться, разбираясь в полочках, откидных умывальниках и прочей машинерии. Он заехал к девчонкам сразу после ресторана сказать что отъезжает на денёк, но услышав по Питер Надька изменилась в лице и стала умолять взять её с собой. Николай, подумав, согласился. С ней давно надо основательно поговорить. А то сплошные загадки. Когда та пошла одеваться, он подошел к Елене. Та сидела опустив голову, уткнувшись в книгу. Николай присел на корточки, заглянул в глаза. Девочка плакала. Он погладил её по щеке.

— Глупая, шепнул он. Я же по делам. Я скоро вернусь.