— Христос Воскрес, Натали! Как там дела?
— Воистину Воскрес, Ваше Величество! У Государыни начались схватки.
— Понятно. Бегу!
Спешу в соседнюю комнату, предназначенную для переодевания перед входом в родильный зал. Быстро стягиваю с себя все и в душ. Времени мало, но заразу с улицы заносить в Порфиру я вовсе не собирался. Тем более после такого скопления людей в Святой Софии и вокруг нее.
Вновь облачаюсь в одежду, но уже в стерильный медкомплект. Пришлось выступить тут законодателем врачебно-хирургической моды, и потребовать введения стерильных медицинских комбинезонов с капюшоном, обуви, перчаток и прочего, включая ртутно-кварцевые лампы Кёха, лучами которых обеззараживали помещения. Так что и в этом вопросе добрый царский пендель помог прогрессу человечества, и применение кварцевания в операционных в этой истории началось на два десятка лет раньше, чем в моей реальности. Пришлось, правда, выкупить все права на эту установку и выделить деньги, ресурсы и людей на проведение медицинских испытаний. Но мы справились. Мы успели.
Осталось как следует запустить свечной заводик и хорошенько расторговаться.
Спешу к входу в Порфиру, Натали распахивает дверь, и мы входим в родильный зал.
Императрица была очень бледна, в глазах стояли слезы. Ободряюще улыбаюсь:
— Ты как, малыш?
Маша всхлипнула.
— Я никогда не думала, что это будет так… больно…
— Дышите, Государыня. Вам лучше не сбивать дыхание на разговоры. — Улезко-Строганова, делая свои врачебные манипуляции, добавила успокоительным тоном. — Что поделать, Государыня, первые роды часто болезненны. Особенно в вашем случае.
Промакиваю крупные капли пота и слезы на лице прикусившей губу Маши. Целую ее ладошку.
— Потерпи, любимая, я с тобой. Дыши.
Царица всхлипывает и ее губы шепчут:
— Как я люблю тебя…
— Дышите, Государыня. Не разговаривайте!
Маша резко выгнулась и застонала.
— Тужьтесь, Ваше Величество!
И эти доктора настаивали, чтобы я остался в своем кабинете и ждал результатов? Не для мужского организма, мол, такие невозможные потрясения, как вид рожающей жены?