Благодарю тебя, моя хорошая, что дарила мне эту радость целых 11 лет!
Когда все это случилось мне было тяжело подходить к двери нашего подъезда. Потому что в 5 метрах от него, несколько дней назад, мы пытались удержать маленькую душу нашей дочки той холодной мартовской ночью. А она, в свою очередь, не уходила, чтобы поддержать нас и спасти своего папу Сашу от травм и сумасшествия, пока мы ждали скорую.
Сначала был звук… Странный, глухой звук… Мы подумали, что, наверное, снег упал с крыши… Саша решил, что Сони долго нет… И в следующее мгновение я слышу: «Оля, вызывай скорую! Она выпала из окна!»…
Саша побежал вниз первый. И рассказывал потом, что когда он ее увидел, лежащую на мерзлом льду, то она выглядела как маленький ангел, который просто прилёг отдохнуть на снег. Когда он перевернул ее, она не дышала… Он начал кричать, и бить кулаком в ледяную землю. Так сильно, что чуть не сломал руку. Он рассказал, что когда он ударил 3-й раз… Соня вдруг вдохнула… она вдруг начала дышать. Очень тяжело, но она дышала. И когда уже спустилась я, он кричал: «Оля! Она дышит! Где же скорая?!» Я подумала, что он помешался, но, когда я подошла, я увидела: она правда дышала! Это было невероятно. Страшно. Хрипло. Тяжело. Но она дышала!
Я снова позвонила в скорую, и сбивчиво попыталась узнать, что мы можем сделать для ребёнка, пока не приехала скорая. Но оператор на том конце просто просила ждать приезда врачей. Я заметила, что из окон на нас смотрят люди, какой-то мужчина стоял неподалёку. Позже Саша рассказал, что он вызвал скорую и пытался тоже помочь. Женщины из окон тоже пытались успокаивать Сашу, пока я спускалась вниз. Они просили его оставаться с дочкой, оставаться в здравом рассудке.
Я побежала на дорогу, чтобы показать скорой, куда нужно ехать. Скорая приехала очень быстро. Врач сразу спросил: «С какого этажа она упала?» — «С 11-го». Нельзя было не заметить его потухший взгляд, который говорил сам за себя. Но врачи-реаниматологи все равно стали делать все что возможно для спасения. Нам оставалось только надеяться на чудо…
Врачи перенесли тело в машину скорой помощи, и реанимация продолжилась там, за закрытыми дверьми.
Мы стояли и молились как умели.
Саша был не в себе, он кричал и был похож на смертельно-раненого зверя. Я подошла к нему, а он сказал: «Это мы сделали с ней!» И я тихо ответила: «Я знаю…» Он не подходил ко мне. И я поняла, что больше и не подойдёт. И я решила, пусть так и будет. Так и должно быть. Я буду расплачиваться за это всю оставшуюся жизнь.
Он мерил тяжелыми шагами улицу, одетый в одну футболку… Ведь своей курткой он укрыл Соню. Я спросила, не холодно ли ему?.. И тут же поняла, что он ничего не чувствует… Я поняла, что он не в себе, и мне нужно сделать все, чтобы хоть как-то помочь ему.
Это очень странно… В этот страшный момент я не могла плакать…
Саша рыдал, кричал… а я не могла плакать. Но я думала о нем. Я знала, что судьба Сони в руках врачей, в руках Творца, в руках самой Сони… И я пошла домой, чтобы принести Саше куртку и свидетельство о рождении, которое попросил врач.
Вернувшись, я увидела, как он начал кричать, что он был ужасным отцом, что он виноват. Но, я-то знала, что это не так. И я почувствовала, что я должна сделать то, что нужно, чтобы вытащить его. Даже если он никогда больше не захочет видеть меня, даже если он будет ненавидеть меня до конца своих дней. Сейчас я должна сделать все, что могу. Я подошла к нему, очень уверенно. Встала напротив, взяла очень крепко его за плечи и встряхнула, а потом сказала громко и уверенно: «Посмотри на меня!» Он поднял заплаканное лицо… — «Ты был самым лучшим отцом в мире, ты понял?! Не смей говорить так! Ты слышишь меня?!» Он на мгновение как будто остановился и посмотрел на меня уже более осмысленно… Потом закивал, но все равно отошёл от меня. «Ничего, это не важно. Я потом буду думать о себе. Я причинила так много боли этим двум людям, что у меня впереди была ещё целая жизнь, чтобы принять свою карму в полной мере.»
Через какое-то время мы оба стояли и смотрели на машину скорой помощи. Время как будто замедлилось… Ничего не происходило… Саша стал снова терять самообладание: «Что они там делают?! Почему они ничего не делают?!» — «Саша, они делают все что могут, поверь».
Через пару мгновений он повернулся ко мне и сказал: «Я очень тебя люблю. Мы вместе. Я не оставлю тебя». И я обняла его, а он меня. Мы стояли так, и я слышала, как Саша плачет… Я так и не могла заплакать… Я не знаю почему. Но я чувствовала огромное облегчение от того, что он не ненавидит меня. Он любит меня. И мы сейчас вместе.
Мы стояли и каждый из нас говорил с Творцом, с ангелами, с душой Сони. Я поняла, что теперь буду ценить каждое мгновение с ней. Какой бы она ни была. Даже если мне придётся ухаживать за инвалидом, даже если наша жизнь превратиться в ожидание хороших новостей между походами в больницу. Я была готова к любому исходу, лишь бы она была жива… Я просила Творца дать нам ещё один шанс!
Но тут я вдруг почувствовала, что она не хочет… Она вернулась ненадолго, да. Но она бы не хотела жить в коме, или быть инвалидом, или постоянно мучиться от боли. И тогда я сказала: «Милая моя, я приму любой твой выбор. Прошу тебя, сделай так, как лучше для тебя. Я хочу, чтобы ты была счастлива». И тогда мне показалось, что я ее отпустила… И буквально через минуту вышел врач и сказал: «К сожалению, она умерла»… На часах было 1:45.
Ко мне подходили полицейские, участковый, врачи и следователь… Они задавали одни и те же вопросы… Я отвечала. Потом мы пошли в наш дом, и следователь и участковый пошли с нами. Они должны были провести обязательные процедуры описания места происшествия и зафиксировать показания. Все растянулось до 3:30, и мы должны были ещё поехать в полицейский участок. Но следователь предложил перенести приём на 8 утра, чтобы все хоть немного выспались.
На утро мы поехали к следователю и провели там за дачей показаний 4,5 часа. Следователь и его помощники — очень хорошие люди. Не безразличные. Такая тяжёлая у них работа. Но они при этом остаются людьми.
Следователь тогда сказал, что, к сожалению, у них очень много похожих дел. 3–4 случая в месяц только по Приморскому району Петербурга. И все дети из благополучных, любящих семей. Следователь забрал Сонины гаджеты. Сказал, что следствие будет идти примерно 3–4 месяца.