Именно поэтому я всегда спрашиваю своих пациентов про сон. Просыпаются ли они по утрам примерно в то же время, что и остальные люди? Просыпаются ли они каждый день в один и тот же час? Если ответ отрицательный, то первым же делом я рекомендую это исправить. Не так важно, чтобы они ложились в одно и то же время, но пробуждаться в определенный час действительно необходимо. Тревогу и депрессию трудно вылечить, если человек, от них страдающий, живет по непредсказуемому графику. Системы, которые проводят негативные эмоции, тесно связаны с циклическими циркадными ритмами.

Следующее, о чем я спрашиваю, — это завтрак. Я советую своим пациентам как можно быстрее после пробуждения съедать насыщенную жирами и белками пищу — не простые углеводы и не сахар, потому что они быстро перевариваются, провоцируют резкий скачок, а затем быстрое падение сахара в крови. Дело в том, что люди с тревогой и депрессией уже находятся в стрессе, особенно если их жизнь уже давно вышла из-под контроля. Их тела склонны к гиперсекреции инсулина, если они вовлекаются в сложные, требующие напряжения действия. Если это происходит натощак, избыток инсулина в крови поглощает весь сахар. Отсюда гипогликемия и психофизиологическая неустойчивость на весь день²². Их внутренние системы невозможно перезагрузить, пока они не получат новую порцию сна. У меня было много клиентов, тревожность которых понизилась до субклинического уровня просто потому, что они начали спать по предсказуемому расписанию и завтракать.

Другие дурные привычки тоже могут вмешаться в работу датчика. Иногда это происходит просто так, по практически непонятным биологическим причинам, а иногда потому, что эти привычки запускают сложную цепь обратной реакции. В такой цепочке необходимы: детектор входа, усилитель и выходной сигнал. Представьте себе сигнал, схваченный детектором, усиленный и поданный вновь в усиленной форме. Пока звучит неплохо. Проблемы начинаются, когда детектор входа замечает выходящий сигнал и снова пропускает его через систему, усиливает и выпускает. Несколько раундов усиления — и все выходит из-под контроля.

Большинство из нас хоть раз страдали от оглушительного звука на концерте, когда саунд-система вдруг начинала противно визжать. Микрофон посылает сигнал динамикам. Динамики тоже посылают сигнал. Сигнал может быть подхвачен микрофоном и проведен через систему вновь, если он слишком громкий или слишком близок к динамикам. Звук быстро усиливается до невыносимых пределов и может сломать динамики, если не прекратится.

Такая же деструктивная цепочка запускается в жизни человека. Как правило, мы называем это психической болезнью, даже если зарождается она не только и не столько в психике.

Зависимость от алкоголя и других изменяющих настроение веществ является, по сути, тоже процессом ответной реакции. Представьте себе человека, который получает от алкоголя удовольствие, возможно, слишком сильное. Он быстро выпивает три-четыре бокала. Уровень алкоголя у него в крови резко подскакивает. Это может подарить невероятный заряд, особенно человеку с генетической предрасположенностью к алкоголизму²³. Но такой эффект сохраняется, только когда уровень алкоголя в крови активно растет, то есть пока человек продолжает пить. Когда он пить заканчивает, уровень алкоголя в крови замирает, потом начинает падать, а его кровь принимается производить разнообразные токсины, поскольку она преобразует уже употребленный этанол. Вывод алкоголя ощущается, когда системы тревоги, подавленные в период интоксикации, готовы к гиперответу. Похмелье — это вывод алкоголя, и оно часто убивает алкоголиков. Начинается этот процесс сразу же после того, как человек перестает пить. Чтобы было так же тепло и хорошо, как раньше, чтобы неприятные последствия не наступили, пьянице нужно просто продолжить пить, пока вся выпивка дома не закончится, бары не закроются и карман не опустеет.

На следующий день пьяница просыпается с ужасным похмельем. Но это еще полбеды. Настоящая беда начинается, когда он понимает, что похмелье можно вылечить с помощью новой порции выпивки утром. Конечно, это «лечение» временное — оно только откладывает симптомы вывода алкоголя на более поздний срок. Но в данный момент, если страдание действительно велико, это то, что нужно.

Итак, он научился пить, чтобы «лечить» свое похмелье. Лекарство становится причиной болезни — вот и запущена обратная реакция. И при таких обстоятельствах человек может быстро стать алкоголиком.

Нечто похожее зачастую происходит, когда развивается тревожное расстройство, например агорафобия. Люди с этим расстройством могут быть охвачены страхом настолько, что перестают покидать собственный дом. Агорафобия — следствие обратной реакции. Начинается она зачастую с панической атаки. Типичный пациент — это женщина средних лет, сильно зависящая от других. Возможно, она перешла от чрезмерной привязанности к отцу к отношениям или даже браку с более старшим и доминирующим мужчиной, почти не оставив себе времени на независимую жизнь. За недели, предшествующие возникновению агорафобии, такая женщина переживает что-то неожиданное, аномальное для нее. Это может быть нечто физическое, например учащенное сердцебиение, которое широко распространено и вероятность которого возрастает во время менопаузы — гормональные процессы, регулирующие физическое состояние женщины, ведут себя непредсказуемо. Любое заметное увеличение частоты сердцебиения может спровоцировать мысли об инфаркте и о неловких проявлениях страдания, которые он за собой повлечет и которые невозможно будет скрыть: смерть и общественное унижение — два основополагающих страха. Непредсказуемым событием может быть также конфликт в браке, болезнь или смерть супруга. Это может быть развод или госпитализация близкой подруги. Реальное событие обычно предшествует усилению страха смерти и социального осуждения²⁴.

Преодолев шок, женщина, которая близка к развитию агорафобии, выходит из дома и отправляется в торговый центр. Все парковочные места заняты, машину поставить некуда. Стресс нарастает. Мысли об уязвимости занимают ее, ведь недавний неприятный опыт то и дело проступает в памяти. Эти мысли запускают тревожность. Сердце бьется быстрее. Дыхание становится поверхностным и быстрым. Она слышит, как колотится сердце, и ей становится страшно — вдруг это инфаркт? Эта мысль влечет за собой еще большую тревожность. Дыхание становится еще более поверхностным, уровень углекислого газа в крови растет. И снова пульс учащается — уже из-за усилившегося страха. И когда она это замечает, сердце бьется еще быстрее.

Бум! Обратная реакция в действии. Вскоре тревога перерастает в панику, которую регулирует другая система в мозгу, заточенная на самые серьезные угрозы, возникающие из-за переизбытка страха. Симптомы обрушиваются на женщину один за другим, она торопится в больницу, где, после тревожного ожидания, ее сердце проверяют. Все в порядке. Но она не верит.

Чтобы и этот неприятный опыт превратился в полноценную агорафобию, нужна новая обратная реакция. В следующий раз, когда женщине понадобится в съездить торговый центр, ей станет тревожно от воспоминаний о прошлой поездке. Но она все равно туда отправится. По дороге она слышит удары сердца. Они запускают новый цикл тревоги и беспокойства. Предвосхищая панику, она избегает стресса в торговом центре и возвращается домой. Но теперь системы мозга, отвечающие за тревожность, отмечают, что она убежала из торгового центра, и решают, что путешествие туда действительно было опасным. Наши системы, контролирующие тревожность, очень практичны. Они предполагают, что все, от чего вы бежите, опасно. Доказательство заключается в том, что вы убежали.

Теперь торговый центр маркируется как место слишком опасное, чтобы приближаться, или женщина с зарождающейся агорафобией маркирует себя как человека слишком хрупкого, чтобы приближаться к торговому центру. Возможно, пока это не доставит ей настоящих неприятностей. Есть другие места, где можно делать покупки. Но вдруг ближайший супермаркет окажется достаточно похожим на торговый центр, чтобы запустить похожую реакцию, когда она туда зайдет, а затем ретируется. Теперь и супермаркет будет стоять в том же ряду. Потом магазин на углу. Потом автобусы, такси и метро. Вскоре страшно становится повсюду. Женщине, у которой развилась агорафобия, в конце концов становится страшно даже дома и хотелось бы бежать даже оттуда. Но она не может. И вот она застряла там. Отступление, вызванное тревожностью, делает место, которое вы покинули, еще более пугающим. Отступление, вызванное тревожностью, делает личность меньше, а все более опасный мир — шире.

Многие системы взаимодействия между мозгом, телом и социальным миром могут попасть в ловушку обратной реакции. Люди в депрессии, например, могут начать чувствовать себя бесполезными и обременительными, могут испытывать горе и страдание. Это лишает их контакта с друзьями и семьей. А такое выпадение из общения делает их более одинокими и изолированными, они острее чувствуют собственные бесполезность и обременительность. И от этого еще больше выпадают из общения. Вот так, по спирали, и раскручивается депрессия.

Если в определенный момент жизни человек серьезно задет, травмирован, внутренний детектор доминирования может добавить страданий. Такое часто случается с людьми, теперь уже взрослыми, которые подвергались злобной травле в детстве или подростковом возрасте. Они становятся тревожными, легко расстраиваются. Они заискивают, чтобы защититься, избегают прямого зрительного контакта, потому что интерпретируют его как вызов. Выходит, что ущерб, нанесенный травлей, — понижение статуса и уверенности — может сохраниться, даже когда сама травля закончится²⁵. В самом простом случае люди, занимавшие низкое положение, стали зрелыми и перебрались в новые, более удачные для них места. Но они даже не полностью отдают себе в этом отчет. Сохраняется их контрпродуктивная психологическая адаптация к прежней реальности, они испытывают больший стресс и чувствуют больше неуверенности, чем того требуют обстоятельства. В более сложных случаях привычная предрасположенность к подчинению делает их более подверженными стрессу и неуверенности, и их привычное подчиненное позиционирование продолжает привлекать к ним негативное внимание одного или нескольких, как правило, менее успешных задир, которые все-таки встречаются и во взрослой жизни. В таких ситуациях психологические последствия прошлых обид и издевательств увеличивают вероятность травли в настоящем, хоть так и не должно быть, ведь человек повзрослел, сменил место жительства, получил образование или улучшил свой статус.