Однажды, аккурат перед своим шестнадцатилетием, Аврора встречает в лесу принца и тут же в него влюбляется. По любым стандартам, это уже как-то слишком. Потом она громко оплакивает тот факт, что должна выйти замуж за принца Филиппа, с которым ее обручили еще в детстве, и переживает эмоциональный срыв, когда ее возвращают в родительский замок на ее же день рождения. Как раз в этот момент осуществляется проклятие Малефисенты. Ворота замка открываются, появляется прядильное колесо, Аврора ранит палец и падает без сознания. Она становится Спящей красавицей. При этом (опять-таки, говоря символически) она предпочитает бессознательность ужасу взрослой жизни. Нечто экзистенциально близкое к этому часто случается с детьми, которых чрезмерно защищают, которых подавляет их первое реальное столкновение с провалом или, еще хуже, с чистым злом, которое они не понимают или не хотят понимать и от которого у них нет защиты. Тогда они желают благословенного беспамятства.
Возьмем для примера трехлетку, которая не научилась делиться. Она демонстрирует свое эгоистичное поведение в присутствии своих родителей, но они слишком милы, чтобы вмешаться. А если по правде, то они отказываются обращать на это внимание, признавать, что происходит, и учить ее действовать правильно. Их, конечно, будет раздражать, если она не поделится со своей сестрой, но они притворяются, что все в порядке. Они шлепнут ее потом, за что-то совершенно не относящееся к делу. Ее это ранит, смутит, но ничему не научит. Хуже того, когда она попробует с кем-то подружиться, это у нее не выйдет — из-за отсутствия социальных навыков. Детей ее возраста будет отталкивать ее неспособность к взаимодействию. Они будут бороться с ней или просто уйдут и найдут кого-то другого, с кем можно играть. Родители этих детей увидят ее неловкость и дурное поведение и больше не пригласят играть со своими детьми. Она будет одинокой и отверженной. Это спровоцирует тревожность, депрессию, обиду. Она будет отворачиваться от жизни, а это почти то же самое, что желание беспамятства.
Родители, которые отказываются взять на себя ответственность за дисциплинирование своих детей, думают, что могут просто уклоняться от конфликта, необходимого для воспитания. Они избегают роли плохого полицейского в краткосрочной перспективе. Но они вовсе не спасают и не защищают детей от страха и боли. Как раз наоборот: осуждающий и безразличный широкий социальный мир уготовит конфликт и наказание куда большее, чем то, что может предложить любой осознанный родитель. Вы можете дисциплинировать ваших детей сами или переложить эту ответственность на жестокий, безразличный, осуждающий мир, и то, что побуждает ко второму варианту, никогда нельзя путать с любовью. Вы можете возразить, как делают иногда современные родители: почему ребенок вообще должен когда-либо подвергаться произвольной родительской диктатуре? По сути, существует новый вариант политически правильного мышления, который предполагает, что такая идея — это «эдалтизм»103 — форма предрассудков и угнетения, аналогичная, скажем, сексизму и расизму. На вопрос о родительском авторитете нужно отвечать осторожно. Это требует тщательного изучения вопроса. Принимать возражение в изначальной формулировке — значит приблизиться к принятию его законности, а это может быть опасно, если вопрос поставлен некорректно. Давайте разобьем его на части.
Прежде всего, почему ребенок должен подчиняться? Это просто. Каждый ребенок должен слушаться и подчиняться родителям, потому что он зависит от заботы, которую ему желают дать один или несколько несовершенных взрослых. Учитывая это, ребенку лучше действовать таким образом, чтобы располагать к искренней привязанности и доброй воле. Но можно представить и кое-что получше. Ребенок может действовать так, чтобы одновременно обеспечивать себе оптимальное внимание взрослых, полезное состояние в настоящем и будущее развитие. Это очень высокий стандарт, но это в лучших интересах самого же ребенка, так что есть все основания к этому стремиться.
Каждого ребенка следует также учить оправдывать ожидания гражданского общества. Это не значит быть раздавленным до полного идеологического подчинения. Это значит, что родители должны вознаграждать отношение и действия, которые принесут их сыну или дочери успех в мире за пределами семьи, и использовать угрозу и наказание, когда это необходимо, чтобы устранить поведение, которое приведет к страданию и неудаче. Окошко возможностей узкое, и важно быстро в него пробраться. Если ребенка не научили правильно себя вести до четырехлетнего возраста, ему всегда будет трудно заводить друзей. Исследовательская литература на этот счет всегда выражается четко. Это важно, потому что сверстники — это первичный источник социализации в возрасте четырех лет. Отверженные дети перестают развиваться, потому что они отдалены от своих ровесников. Они все больше и больше отстают, пока другие продолжают прогрессировать. Ребенок без друзей часто становится одиноким, асоциальным или подавленным подростком и взрослым. Это нехорошо. Наше здравомыслие в гораздо большей степени, чем мы обычно осознаем, является следствием нашего удачного погружения в социальное сообщество. Нам нужно постоянно напоминать о том, что мы должны думать и действовать подходящим образом. Когда мы начинаем дрейфовать, люди, которые о нас забоятся и любят нас, подталкивают нас потихоньку или в полную силу обратно на правильную дорогу. Так что лучше, чтобы вокруг нас были как раз такие люди. Кроме того, возвращаясь к нашему вопросу, диктат взрослых вовсе не обязательно произволен. Это верно только для дисфункционального тоталитарного государства. Но в цивилизованных, открытых обществах большинство придерживается функционального социального контракта, принятого для взаимного блага или, по крайней мере, ради существования в непосредственной близости друг к другу без чрезмерного насилия. Даже система правил, которая позволяет только такой минимальный контракт, без сомнения является по-своему условной, учитывая альтернативы. Но если общество неадекватно вознаграждает продуктивное просоциаль-ное поведение, настаивает на распределении ресурсов откровенно произвольным и нечестным образом, допускает воровство и эксплуатацию, оно не сможет долгое время оставаться свободным от конфликтов. Если его иерархия основана только (или в основном) на силе, а не на компетенции, необходимой для выполнения важных и сложных вещей, оно тоже будет предрасположено к коллапсу. Это также верно, в упрощенной форме, для иерархии шимпанзе, что означает фундаментальную, биологическую, непроизвольную правоту такого утверждения104.
У плохо социализированных детей ужасная жизнь. Так что лучше социализировать их, насколько это возможно. Кое-что в этом направлении можно сделать с помощью награды, но не все. Вопрос не в том, использовать ли наказание и угрозы. Вопрос в том, как использовать их осознанно и обдуманно.
Так как же тогда дисциплинировать детей? Это очень сложный вопрос, потому что дети (и родители) очень разные по своему темпераменту. Есть дети, готовые соглашаться. Они очень хотят угодить, но платят за это нелюбовью к конфликтам и зависимостью. У других круче нрав и они более независимы. Такие дети хотят делать что хотят, когда хотят, и так всегда. Они могут быть вызывающими, неуступчивыми и упертыми. Некоторые отчаянно нуждаются в правилах и структуре, им нравятся жесткие условия. А другие испытывают мало уважения к предсказуемости и рутине, у них иммунитет к требованиям даже минимально необходимого порядка. У некоторых бурное воображение, они креативны, а другие более конкретны и консервативны. Все это глубокие, важные различия, во многом определяемые биологическими факторами, их трудно изменить на социальном уровне. Удача уже то, что перед лицом такой вариативности мы все выигрываем от глубоких размышлений о правильном использовании социального контроля.
Минимум необходимой силы
Вот простая изначальная идея: не плодите больше правил, чем необходимо. Иначе говоря, плохие законы лишают уважения к хорошим законам. Это этический и даже правовой эквивалент бритвы Оккама, концептуальной гильотины ученых, согласно которой простейшая из возможных гипотез наиболее предпочтительна. Так что не обременяйте детей или тех, кто отвечает за их дисциплину, слишком многочисленными правилами. Этот путь ведет к разочарованию.
Общее английское право разрешает вам защищать свои права, но только в разумной форме. Допустим, кто-то ворвался к вам в дом. У вас есть заряженный пистолет. У вас есть право на самозащиту, но лучше использовать его поступательно. Что, если это пьяный и запутавшийся сосед? «Застрелить его!» — думаете вы. Но это не так просто. И вместо этого вы говорите: «Стой! У меня оружие». Если за этим не следует ни объяснений, ни отступления, вы можете решиться на предупреждающий выстрел. Затем, если преступник все еще движется вперед, можете прицелиться в его ногу. Не путайте все это с юридическими рекомендациями! Это просто пример. Второй потрясающе практичный принцип может быть использован, чтобы спровоцировать еще более серьезные реакции — принцип минимально необходимой силы.
Итак, теперь у нас два основных принципа дисциплины. Первый — ограничьте правила. Второй — используйте минимум необходимой силы, чтобы обеспечить соблюдение этих правил.
О первом пункте вы можете спросить: «Ограничить правила до каких именно пределов?» Вот некоторые предложения. Не кусайся, не пинай и не бей других, кроме как в рамках самозащиты. Не мучай и не трави других детей, чтобы не оказаться в тюрьме. Ешь цивилизованно и будь благодарен за еду, чтобы люди были рады принимать тебя в своем доме и чтобы им нравилось тебя кормить. Учись делиться, и тогда другие дети будут играть с тобой. Слушай, когда с тобой говорят взрослые, чтобы они не возненавидели тебя и соблаговолили тебя чему-нибудь научить. Иди спать, когда следует, спокойно, чтобы у твоих родителей была личная жизнь и чтобы ты их не раздражал. Береги свои вещи, потому что ты должен этому научиться и потому что тебе повезло, что они у тебя есть. Будь хорошей компанией на празднике, чтобы тебя приглашали разделить веселье. Действуй так, чтобы другие люди были счастливы, что ты рядом, и чтобы они хотели, чтобы ты был рядом. Ребенку, который знает эти правила, повсюду будут рады.
Насчет второго, столь же важного принципа, вы можете спросить: что такое минимально необходимая сила? Это надо устанавливать экспериментальным путем, начиная с самого малого из возможных вмешательств. Некоторых детей обращает в камень суровый взгляд. Других останавливает вербальная команда. Кого-то требуется слегка шлепнуть по руке. Такая стратегия особенно полезна в публичных местах наподобие ресторанов. Это можно делать быстро, тихо и эффективно, без риска эскалации конфликта. Какова альтернатива? Ребенок, который злобно плачет, требуя внимания, не становится популярным. Ребенок, который бегает от столика к столику, нарушая чужое спокойствие, вызывает немилость (старое, но хорошее слово) на свою голову и головы своих родителей. Такие результаты далеки от оптимальных, а дети определенно будут себя хуже вести на публике, потому что экспериментируют: пытаются понять, относятся ли старые правила к новому месту. Они не говорят этого вслух — по крайней мере до трех лет.
Когда наши дети были маленькие и мы брали их в ресторан, они вызывали улыбки. Они аккуратно сидели за столом, вежливо ели. Они не могли держаться так долго, но и мы не держали их там весь день. Когда они начинали дергаться, просидев 45 минут, мы знали: пора уходить. Это было частью сделки. В местных кафе нам говорили, как здорово видеть счастливую семью. Мы не всегда были счастливы, и наши дети не всегда себя правильно вели. Но они вели себя так большую часть времени, и было здорово видеть, что люди так позитивно реагируют на их присутствие. Это было действительно хорошо для детей. Они могли видеть, что нравятся людям. Это укрепляло их хорошее поведение. Это было для них вознаграждением.
Людям действительно будут нравиться ваши дети, если вы дадите им шанс. Это я понял, как только у нас появился первый ребенок, наша дочь Микейла. Когда мы везли ее в маленькой коляске по рабочему кварталу во французском Монреале, суровые с виду и крепко пьющие лесорубы притормаживали и улыбались ей. Они говорили «ку-ку!», усмехались, корчили рожицы. Когда смотришь на людей, которые так реагируют на детей, это воскрешает веру в человеческую природу. И все это усиливается, когда ваши дети оказываются на публике. Чтобы убедиться, что такое случается, вы должны дисциплинировать детей заботливо и эффективно. А чтобы действовать так, вы должны кое-что знать о вознаграждении и наказании, а не убегать от этих знаний.
Устанавливать отношения с сыном или с дочкой, помимо прочего, значит узнавать, как маленький человек отвечает на дисциплинарное вмешательство и когда вмешиваться эффективно. Очень легко повторять клише, такие как «Нет оправдания для физического наказания» или «Бить детей — значит просто учить их бить других». Давайте начнем с утверждения: нет оправдания для физического наказания. Во-первых, стоит отметить широко распространенное и разделяемое многими мнение, что некоторые формы дурного поведения, особенно те, что связаны с воровством и насилием, плохи, и за них должны следовать санкции. Во-вторых, мы должны заметить, что почти все эти санкции включают наказание во многих его психологических и более прямых физических формах. Лишение свободы причиняет боль, по большому счету близкую к боли от физической травмы. То же самое можно сказать и о социальной изоляции, включая перерыв в общении. Мы знаем это на уровне нейробиологии. Те же самые области мозга обеспечивают ответ на все три действия, и все смягчаются одним и тем же классом наркотиков — опиатами105. Тюрьма — это именно физическое наказание, особенно одиночное заключение, даже если никакого насилия внутри не происходит. В-третьих, мы должны заметить, что некоторые неправильные действия нужно остановить эффективно и немедленно, чтобы не случилось чего похуже. Каково подходящее наказание для ребенка, который не прекращает втыкать вилку в розетку? Или для ребенка, который хохоча носится по переполненной парковке супермаркета? Ответ простой: любое, которое быстрее всего его остановит, в разумных пределах. Потому что альтернатива может быть фатальной.
Это вполне очевидно в случае с парковкой или магазином. Но то же самое относится и к социальной сфере, и это переносит нас к четвертому пункту оправданий физического наказания. Наказания за плохое поведение становятся все более суровыми, по мере того как дети взрослеют. Непропорционально много детей остаются несоциализированными к четырем годам и в итоге оказываются наказаны обществом в юности и раннем взрослом возрасте. Многие из этих непринужденных четырехлеток, в свою очередь, были чрезмерно агрессивными по своей природе в двухлетнем возрасте. По статистике, они охотнее, чем их ровесники, пинались, били, кусались и отбирали у других игрушки (впоследствии это становится воровством). Сюда входят около пяти процентов мальчиков и гораздо меньший процент девочек106. Бездумно повторять заклинание «Нет оправдания физическому наказанию», помимо прочего, значит способствовать заблуждению, что дьявольские подростки волшебным образом вылупляются из некогда невинных маленьких ангелов. Вы оказываете своему ребенку медвежью услугу, если игнорируете его дурное поведение, особенно если он или она по темпераменту агрессивны.
В-пятых, придерживаться теории «Нет оправдания физическому наказанию» значит, что слово «нет» можно эффективно адресовать другому лицу в отсутствие угрозы наказания. Женщина может сказать «нет» сильному, нарциссичному мужчине только потому, что есть социальные нормы, закон и государство, которые ее прикрывают. Родитель может сказать «нет» ребенку, который хочет съесть третий кусок торта, поскольку он больше, сильнее и более способный, чем ребенок, а к тому же его авторитет тоже прикрывают закон и государство. «Нет», если проанализировать это слово до конца, всегда значит «Если ты продолжишь это делать, с тобой произойдет что-то, что тебе не понравится». Иначе это ничего не значит. Или, что хуже, это значит «еще одно бессмысленное словечко, которое бормочут не заслуживающие внимания взрослые». Или, еще хуже, «все взрослые бесполезные и слабые». Это особенно дурной урок, ведь каждому ребенку предначертано стать взрослым, и большинству вещей он учится без лишней боли, поскольку эти вещи даются ему взрослыми. Чего ждать ребенку, который игнорирует и презирает взрослых? Зачем ему вообще вырастать? Тут вспоминается история Питера Пэна, который думает, что все взрослые — это вариации на тему Капитана Хука, тираничные и напуганные собственной смертностью (представьте себе голодного крокодила с часами в желудке).
Единственный вариант, когда «нет» значит «нет» в отсутствие насилия — когда это слово говорится одной цивилизованной личностью другой цивилизованной личности.
А что на счет идеи, что «бить ребенка значит просто учить его бить других»? Прежде всего — нет, это неправильно. И тут все очень просто. Для начала «бить» — это очень неудачное слово, чтобы описать дисциплинарное действие эффективного родителя. Если бы это слово тщательно описывало всю шкалу физического воздействия, тогда не было бы разницы между каплями дождя и атомными бомбами. Для всех, кроме тех, кто добровольно слеп и наивен в этом вопросе, важны сила и контекст. Каждый ребенок знает разницу между укусом злой, не спровоцированной собаки и собственного питомца, когда тот пытается игриво, но неосторожно отобрать косточку. Насколько силен удар и почему он произошел — эти вопросы нельзя игнорировать. И момент, который является частью контекста, тоже имеет критическое значение. Если вы шлепаете своего двухлетку пальцем, после того как он стукнул крошечную девочку по голове деревяшкой, он поймет связь, и ему будет меньше хотеться стукнуть девочку снова. Это хороший результат. Он уж точно не сделает вывод, что стоит бить ее снова, основываясь на щелчке материнского пальца. Он не тупой. Он просто завистливый, импульсивный и не слишком искушенный. И как еще вы собираетесь защищать его младшую сестру? Если вы дисциплинируете его неэффективно, младенец будет страдать. Может быть, это страдание продлится годы. Травля продолжится, потому что вы не хотите принять пустячную меру, чтобы его остановить. Вы будете избегать конфликта, который необходим, чтобы установить мир. Вы будете смотреть на это сквозь пальцы. А потом, когда ваш младший ребенок будет с вами спорить (возможно, он уже будет тогда взрослым), вы скажете: «А я не знал, что происходит». Но вы просто не хотели знать, вот и не знали. Вы просто отказывались от ответственности за дисциплину и оправдывали происходящее, продолжая вести себя мило. Внутри каждого пряничного домика есть ведьма, которая пожирает детей.