— И сколько я тут уже? — прокашлявшись, спросил я.

— Сейчас… — послышалось легкое шуршание, — пятый час пошел уже.

Уф-ф-ф. Хорошо, что никаких дней или недель. Я прислушался к своему организму — норма. Ничего нигде не болит, не колет и даже не чешется. Значит, можно потихоньку в бой!

— Женечка, могу я попросить Вас об одной маленькой просьбе?

— Коне-е-чно, — м-мать, она хоть понимает, насколько томным стал ее голос?

— Надо срочно позвонить тому самому лысому дядечке, его зовут Алексей Павлович, он начальник…

— Ой, какая я дура! — она вскочила на ноги. — Мне же надо оповестить всех, что вы очнулись!

— И чтобы не вставали! — крутнувшись в дверях палаты так резко, что полы ее халата взлетели до неприличных высот, она погрозила мне пальцем.

— Хорошо, — я качнул рукой в ответ. Я же не враг своему здоровью, могу и полежать, тем более что в туалет идти нет никакого желания.

— Следите за молоточком! — скомандовала мне сердитая докторша. Я послушно уставился на резиновый кончик, который тут же задергался вверх-вниз-влево-вправо. Сделав пару кругов, он исчез из моего поля зрения.

— А теперь смотрим вверх! — она оттянула вниз мне сначала одно веко, потом другое.

Снова дежавю. Я сижу в окружении кучи народа, которые молча следят за производимыми надо мной экзекуциями. Правда, на этот раз не в анатомическом театре, а в палате, но особой разницы я не почувствовал.

— Ну что же, реакции в норме. Рекомендации те же — покой и никаких волнений. Также присоединю свой голос к прозвучавшим: своевременное питание и сон. Все, — врач сложила свои инструменты в маленький пузатый чемоданчик и встала.

— Ну-с, коллеги, все согласны с озвученным решением? — оглядывая соседей, чуть вперед выдвинулся Успенский. Я поднял левую руку, привлекая внимание.

— Да? — Василий Васильевич посмотрел на меня поверх очков.

— Я против! Просто не выдержу. Мне надо двигаться, аккуратно, конечно, свежий воздух, новые люди, красивые медсестры и шикарные врачи! Я дома, а значит тут и стены помогают! — судя по смешкам и раздавшему где-то за спиной шепотом «я выиграл», поддержку в коллективе я еще не растерял.

— Жив! — внезапно в дверном проеме появился Малеев, который тут же тяжко привалился к дверному косяку.

— Вот кому необходим покой и полноценное питание, — я показал врачам на Алексея Павловича. — Второй день на ногах, в отличии от меня.

— В самом деле, Леш, давай я тебе место организую… — укоризненно покачав головой, сказал Успенский.

— Если переживу сегодняшний день, то вон… — он качнул головой в мою сторону, — рядом лягу, и будешь нас пичкать, чем потребно.