А мне с тех пор почти каждую ночь снятся жуткие кошмары, в которых она обвинительно тычет в меня пальцем или Полиция приходит уже по мою душу.

— Доброе утро, Кара! — здоровается Зефирка, широко улыбаясь во все свои тридцать два ровных и белоснежных зуба.

Вздыхаю, потому что мои совсем далеки от идеала — желтоватые, хотя я их чищу дважды в день, так ещё и передние выпирают вперёд. Сейчас уже меньше, а вот в младшей группе Питомника меня из-за этого даже сусликом называли.

Вглядываюсь в такие знакомо-незнакомые черты Зефирки, наверное, в тысячный раз, и всё равно дух захватывает. Это я и не я одновременно.

Вот моя родинка на левой щеке, и глаза всё те же — цвета болотной тины, хотя и блестят как-то по-особенному, волосы тоже мои — золотисто-коричневые, словно опавшая по осени листва в парке.

На этом наше сходство, пожалуй, заканчивается… Стоит Зефирке пошевелиться, как каждая складочка на её внушительном теле тоже оживает и колышется, словно желе.

У меня так никогда не бывает, потому что моё тело — сплошные кожа да кости… На лице Зефирки ни одного прыщика и вместо острых выпирающих скул — пухлые румяные щёки, а образ дополняют неприлично длинные ресницы — кажется, если такими моргать быстро-быстро, можно даже взлететь.

Мы будто близняшки, только она — особенная, а мне достались жалкие ошмётки общих генов. Чем дольше я на неё смотрю, тем сильнее ненавижу, потому что мне никогда не стать ею.

— Давай просканируем твоё тело? Возможно, именно сегодня твои показатели окажутся идеальными?

В тоне Зефирки чудится скрытая усмешка, хотя понятно, что программы не ухмыляются.

— Пошла в задницу! — шиплю так тихо, чтобы микрофон над потолком ничего не записал, а то ещё из Комитета по борьбе с Неугодными пожалуют, посчитав, что я сомневаюсь в Законе о Внешности.

— Давай просканируем твоё тело? Возможно, именно сегодня твои параметры окажутся идеальными? — механически повторяет Зефирка.

От набившего оскомину вопроса меня берёт злость — как будто у меня есть выбор!

Даже особенным приходится мириться с каждодневным ритуалом, правда, их результаты всегда на высоте… Им вообще повезло. Живут себе и в ус не дуют — все высокие посты в Регентстве или прибыльный бизнес — их.

Стандартных обычно направляют в интеллектуальные профессии — учителя, учёные, врачи, ну или они становятся музыкантами, телеведущими и писателями.

А мы, дефектные, выполняем самую чёрную и примитивную работу, и не так уж важно, что мозгов у тебя может быть больше, чем у дюжины особенных. Хотя иногда, бывает, везёт и работа достаётся не самая худшая. Мне вот повезло.

Покидая Питомник в свои шестнадцать, я по всем правилам прошла обязательное Глобальное Тестирование на профпригодность и меня порекомендовали на работу в Музей. Скомканная бумажка с результатами до сих пор валяется где-то в ящике стола.

Сухим канцелярским языком Центр Занятости уведомил, что несмотря на великолепные знания, статус дефектной не позволяет мне учиться в университете.

Вот так красиво мне и дали отворот-поворот.

Не знаю, на что я вообще рассчитывала? Что мои великолепные знания заставят комиссию сделать исключение и позволить дефектной поступить в университет?