Этот удар и не мог быть другим. Вместе с тем, стало понятнее, почему все боевые искусства, старик называет не иначе как «танцами».

На пластиковой голове, несмотря на пять ударов, имелась всего одна вмятина, глубокая хорошо видимая такая вмятина – на виске. Как-то сразу стало ясно всё, в мире этом.

-Один удар – один труп. – Прохрипел Лёха.

-Что? – Приподняв бровь, спросил старик.

-Говорит один удар – один трупак. – Сказал кто-то из его товарищей по обучению. Кто конкретно, сказать было трудно, в ушах звенеть начало.

-Верно. – Старик несколько удивлённо кивнул. – Белые, но не тупые. Это странно…, почему вы так долго притворялись, недоразвитыми белыми? – Сказано было гневно и с заметным осуждением. Народ предпочёл помолчать, чтоб не выхватить воспитательной затрещины. – Всё верно, великое искусство, которое разноцветные тупые свиньи превратили в отвратительные танцы, было создано, что бы убивать. Один удар – одна мёртвая свинья. Только так.

Он показывал кучу различных ударов и приёмов, все они были знакомы им по «танцам». Кому-то все, кому-то только часть из них. Всё что показывал китаец, имелось в боевых искусствах, но лишь в отдалённо похожем виде. В том, что изучали они раньше, не ставилось целью, непременно и как можно быстрее, прикончить своего противника. Старик же не признавал никаких иных ударов – один удар, один труп. Простой и знакомый всем крюк в живот. Что тут такого, ведь, правда? Удар как удар…, китаец делал его по-другому. Издалека, похоже, но вблизи совсем иное движение. И цель удара иная – печень. Противник, получив такое в живот, должен был тут же помереть от разрыва печени. Удар в переносицу ребром ладони – не все его знали, потому как, в спортивных залах его редко преподают, удар весьма травматичен.

Однако если слегка изменить угол удара, вложить больше сил, иначе двигать плечевым поясом и тазом, если сделать всё, как показывал китаец:

-Осколки костей, на коих держится пятачок свиньи, войдут в мозг. Белым понятно?

Понятно, кивают они, что уж там…, блоки. Что уж проще? Ан нет.

-Что это было? – Спросил старик, удивлённо вскинув брови, когда Лёха заблокировал руку Змея и увёл её в сторону, оставив открытым его живот. Прекрасно проведённый уводящий блок, чистый технически – следом удар в пузо и противник падает, задыхаясь, всё как учили.

-Блок. – Почему-то, покрываясь краской стыда, сказал Лёха.

-Я не увидел блока. – Сердито ответил старик. Показал пальцем на руку Змея. – Она ещё целая. Почему она целая, если ты заблокировал её?

Ну и что тут сказать?

Молчали, стыдливо опустив глаза – они частенько стали так делать. Отчего-то, если они демонстрировали стыд, старик становился добрее и крайне редко начинал их бить за ошибки или длинный язык. Приспособились, так сказать, в агрессивной среде. А как тут не приспособишься? Кости-то свои, не казённые, и болят они потом. Китаец толи не хотел, толи не умел иначе.

Впрочем, скорее второе. Если он всю жизнь учился бить так, что бы сразу же отправлять на тот свет, можно представить, каких усилий ему стоило выдавать воспитательные затрещины, до сих пор не прикончив или не покалечив никого из них.

Старик отодвинул Лёху и предложил Змею снова провести удар. Тот враз побелел, но всё же подчинился, пропотев на два раза за две секунды. Зря волновался – ломать руку ему никто не стал.

-Вот так. – Старик сделал почти то же самое, что и Лёха, однако, уводящее движение превратилось в упор – для чего? Старик изобразил второй рукой нечто вроде толчка. – Руку нужно вытянуть полностью, на всю длину. Потом, если позволяет ситуация и время, - рука служившая упором, сдвинулась, обхватив запястье Змея, а вторая обозначила уже изученный удар ребром ладони в шею – после него, сонная артерия блокировалась, навсегда. – Рука сломана, мышцы порваны, резкий рывок, - он дёрнул ту руку, которой держал Змея за запястье, - и одновременно удар в шею. Если свинья не умрёт от боли оторванного переднего копыта, её убьёт недостаток крови, в её пустой голове.

Как-то так получилось, что сглотнули они все разом – просто представили, что именно сейчас показал старик. Он учил их блокировать удары. Но блок, в его понимании, был просто ещё одним ударом, который должен был убивать.

Он только что показал им, как оторвать человеку руку…, и, на всякий случай, разбить артерию, что бы уж, наверняка, не поднялся снова.