Вернон Касл уже открыто гулял с Аннабель, звал на свадьбу, как только невеста закончит колледж. Сам он работал охранником в ювелирном магазине, копил на собственное дело. По вечерам заходил к Северусу – делился грандиозными планами возрождения Литл-Бери. Горячился, размахивал руками: «Зачем уезжать к чёрту на рога, если и здесь можно отхватить приличный кусок? У нас хватает места для кучи производства. Зарплаты, говорят, большие платить придётся, ишь, чего удумали! Да те же арабы за пару фунтов сделают и благодарить будут, у нас же и цены не столичные!». Северус кивал, поддакивал, замечал, что цены здесь даже не манчестерские… Про себя думал: когда Вернон выставит свою кандидатуру на пост мэра – надо сходить, проголосовать. И коллег подбить. Хотя они сами догадаются, не маленькие.
Лето сменялось осенью, осень – зимой, и Хогвартс снился Снейпу всё реже.
С днём рождения вышел конфуз. Милые детки, чтоб им пусто было, явно нелегальным путём достали личное дело Северуса и вычитали там про десятое марта. Шутки шутками, но поздравляли регулярно и практически так же массово, как на Рождество. Вечером, распаковывая подарки, Снейп невесело усмехался и бормотал: «Ну, Ремус, с днём рождения?». Впрочем, года через два праздновать весной стало привычнее, чем зимой, и всё реже девятого января вспоминалось, что сегодня вообще-то дата. Обычный день: в гостиной набился «снейпятник», жарко обсуждает вопросы прошлого соревнования, гадает, какие сюрпризы преподнесёт следующее. Восходящая звезда биологических конкурсов, одиннадцатилетний Адальберто Ривера, пытается изобразить диплодока; учитывая субтильное сложение пацана, выходит забавно. Если бы он это ещё не на столе делал… Ну вот, чуть пиалу не сшиб! Джалиль Кадури делает страшные глаза и с непередаваемым арабским акцентом обещает вот прямо сейчас снять corium* и отшлёпать по gluteus maximus**. «Три дня сидеть не сможешь, «Популярной зоологией» клянусь!». Народ косится на увесистую книженцию и соглашается: да, особенно если после corium ещё и здоровенной томиной по голове зарядить. Эштон Сакспур берёт пиалу, задумчиво глядит на неё и предлагает использовать в качестве чашки Петри. Отовсюду слышатся негодующие возгласы: «Сбрендил, да? Она ж непрозрачная!», «Уж лучше от пластиковой бутылки верх отрезать!», «Я твой дурной голова вместо чашки Петри приспособлю, а ну поставь пиала на место, ты, гибрид ишака с безмозглый табуретка! Пиала мастер делал, тебя кто делал – не знаю!» Бейзил Дэниэлсон видит, как умница Эштон переживает свежеотмороженную глупость, и быстренько переводит разговор на микрофлору кишечника.
Диван оккупировали девочки, жарко обсуждают, нужны ли изменения в форме. С прошлого года «снейпятник» выезжал на соревнования в чёрных мантиях с зелёными галстуками; Северус подозревал, что присутствует при рождении новой традиции. В груди уже почти не щемило.
Взгляд случайно зацепился за жирное «43» в сегодняшней газете. «А ведь мне сегодня сорок три», - шепнул голосок внутри, и стало чуть грустно. Захотелось тишины, посидеть в кресле с бокалом красненького… Снейп посмотрел на часы, выпроводил детей (те особо не сопротивлялись: родители и так ворчали, мол, заездили вы учителя совсем), помыл чашки, нащупал в баре бутылку. Он давно не пополнял свои запасы, сделанные году в девяносто шестом: красное вино стимулирует кроветворение и оттого в списке необходимых вещей стояло номером пятым, после основных зелий. После девяносто восьмого в баре осталось бутылок пять, но пил Снейп с тех пор мало, а значит, должно было хватить ещё на пару лет.
Благословенна тишина, ведь её так мало достаётся педагогам! «Мог бы и не приглашать детей домой», - съехидничал внутренний хаффлпаффец. И когда успел научиться гадости выдавать, а главное, от кого? «А чья я, простите, грань личности?» - возмутился мерзавец. Северус проигнорировал, убрал с кресла забытый Бэйзилом серый шарф, откупорил бутылку. Повёл носом, смакуя аромат…
Шандарах! Бубух! Бац!
Камин в доме не чистился серьёзно уже много лет. Зачем? Теперь же всё его содержимое высыпалось на ковёр чёрной неопрятной кучей.
Посреди кучи с несчастнейшим выражением лица восседал…
Сердце пропустило удар.
Люциус?
Да нет же! Короткая стрижка, чёрный, наглухо застёгнутый маггловский деловой костюм с высоким воротником-стойкой. Люциус предпочитал совсем другой стиль.
Но как же похож, мерзавец маленький! С годами фамильные черты Малфоев проявились во всей красе.
Драко обиженно хрюкнул, покачнулся, испачкав пальцы в жирном пепле. Пятна на левой щеке напоминали карту Британии – вон и Ирландия слева, поменьше… Что за глупости лезут в голову?
- С… днмржднья, профф…ср снапп!
Так. Негодяй пьян до полной потери самоконтроля.
- Вот я. Пршёл, ага. Празд… ик! Праздвать и пааздрлять! А вы злой. Вы того… умрли. Не-ха-ра-шо! А я всёрно пршёл.
Стереть ему память? Северус внезапно разозлился. Хорошо же, дорогое прошлое. Ты разыскало меня. Набралось в зюзю, вывалилось из камина, запачкало ковёр,– и теперь ожидаешь, что я буду к тебе милосерден? Или того лучше – что трусливо сбегу из собственного дома?
- Вижу, мистер Малфой. Только не пришли, а приползли на карачках. Стыдитесь! И это выпускник Слизерина, какой позор…
- О! – Драко удалось занять относительно устойчивое положение на пятой точке. – Здрасьте, прфесор! Я знаю, вы на самм деле… ик… delirium tremens, ага!