Саманта приподнялась, мышцы рук напряглись. Замах весла был не очень велик, но он издал крик боли и опустил голову.

«Вот как! Тебе больно! Так получай же еще!» Она колотила по нему веслом, пока он не выхватил у нее из рук это жалкое оружие.

– Ну и сука! – рявкнул он. – Сама напрашиваешься на пытку!

Она увернулась от его цепкой хватки, накренила лодку и нырнула вниз головой в вязкую тину.

Саманта пыталась плыть, но ощутила, что поймана. Он держал ее за полу халата. Ее старания развязать намокший узел-пояса были тщетны.

«Джон» тянул ее к себе. Она сопротивлялась, уходя вглубь, и, неосторожно открыв рот, наглоталась болотной жижи. Легкие от отсутствия кислорода начали гореть огнем, а то, что «Джон» настойчиво вытягивал ее на поверхность, было соблазном пожить еще хоть некоторое время. «Нет! Нет! Нет!»

Джон уже коснулся ее ноги, но ей чудом удалось, немыслимо извернувшись, выскользнуть из проклятого халата, оставив его в добычу маньяку.

Наверняка он разразился руганью из-за своей оплошности, но Саманта уже этого не услышала. Болото поглотило ее, она стала как бы его частью и с отчаянной решимостью преодолевала препятствия, встававшие на ее пути. Стебли тростников были крепки, как тюремные решетки, но она протиснулась между ними и осмелилась поднять лицо над поверхностью, затянутой ряской. Воздух ворвался живительной струей в ее легкие и дал надежду на спасение. К своему ужасу, Саманта обнаружила, что лодка, медленно скользящая по воде, находится лишь в нескольких футах от нее, а «Джон» высматривает, где вынырнет Саманта, чтобы уже не упустить ее. Сделав глубокий вдох, она вновь опустилась под покров болотной ряски и бесшумно поплыла прочь.

Сколько продлится это ее безнадежное бегство? Челюсти аллигатора или острые четки «отца Джона» – какая разница? Но если есть хоть малейший шанс, надо его использовать.

Когда Саманта вынырнула за следующей порцией воздуха, расстояние между нею и лодкой чуть увеличилось. Она услышала, как он причитает, словно в молитве:

– Жаль, если тебя сожрет аллигатор раньше, чем я доберусь до тебя. Я бы поделился с ним, но лишь после того, как сам отведаю твоего тела.

Проклятие! Он включил фонарь и начал шарить лучом по поверхности болота, не оставляя ей возможности снова вынырнуть и отдышаться.

Так какую смерть ей предпочесть? На тинистом дне, захлебнувшись водой, или отдать себя в руки безумного палача? Саманта предпочла первое – пусть зубы аллигатора, пусть кромешная тьма и участь утопленницы, но только не очередная жертва «отца Джона». Она уплывала все дальше, борясь с водорослями и сжигая последний кислород, оставшийся в легких.

Умирать оказалось не так легко. Ее нагое тело протиснулось между обглоданных, как кости скелета, мертвых корней иссохшего кипариса. Созданная самой природой клетка скрыла ее от всевидящего луча, а над поверхностью воды было пространство, где она могла высунуть голову и вдохнуть спасительный воздух.

И тут же в ее уши, хоть и забитые вязкой жижей проник голос преследователя. Он не угрожал ей, наоборот, он вроде бы исповедовался. Ему было необходимо выговориться, прежде чем приступить к жертвоприношению.

– С тебя ведь все и началось, и покатилась лавина. Ты сама это знаешь. Ты посоветовала Анни открыться кому-нибудь, и она, дура, рассказала матери.

Он пренебрежительно хохотнул:

– Разве наша мамаша могла поверить, что я трахал свою маленькую сестренку? А ведь Анни это нравилось, хоть она и не решалась в этом признаться. У нее прямо мокро становилось в трусиках, стоило лишь мне коснуться ее. И у тебя станет мокро между ног... я уверен... нечего капризничать...

Фонарь слепил Саманту, но, когда луч света отклонился в сторону, она разглядела его пикап на берегу. Ветровое стекло и бамперы слабо мерцали в темноте. А что, если ей удастся обогнуть его лодку под водой и добраться до машины? А что, если он оставил ключи в зажигании? Тогда у нее, нагой и босой, безоружной, появится шанс выбраться из этих джунглей.

Вдоволь надышавшись, Саманта выбралась из своего убежища под корнями кипариса и вновь поплыла под водой, касаясь животом отвратительного илистого дна. Лишь бы не сбиться с направления – ведь она двигалась вслепую, а по ее закрытым векам скользили какие-то мерзкие твари. Ей опять нужен был воздух...