Для меня сугубо интересно и важно, что ее уважал и любил снимать один из престижнейших режиссеров Евгений Бауэр. Он снял ее в едва ли не лучшем своем фильме военного времени «Нелли Раинцева». Трагический надрыв героини фильма актриса, по-моему, сыграла великолепно — с привычным тактом, со скромной и даже как будто болезненной приглушенностью. Она всегда была очень точна в своем сдержанном, женственно-упрямом и как бы осторожном — чуть-чуть скрытном — темпераменте. Всегда невольно выражала некую драматичную интеллигентность (иначе не скажешь). Таковой была практически во всех своих фильмах, начиная с первого, «Анна Каренина», где играла Китти. Дебют ее в кино состоялся в 1914 году именно в этой роли в фильме В. Гардина. После этого актриса сразу же снискала популярность, играя главным образом роли юных интеллигентных девушек, склонных к самопожертвованию и… к мистическому настрою.
В книге «Записки актера и кинорежиссера» (1965) Амо Бек-Назаров писал о Зое Баранцевич: «Ее игра всегда была обмыслена и выверена. Исполнительная техника — постоянно идеальна. Изобретательность и находчивость ее были неистощимы. Работать с ней было одно наслаждение». Артист удачно снимался с ней у Е. Бауэра, притом в очень претенциозном мистическом фильме «Сказочный мир». Широкий зритель оценил этот фильм весьма сдержанно, что нашло отражение в прессе, но столичная интеллигентская публика, насколько знаю, восприняла его с явной симпатией.
За свою четырнадцатилетнюю кинокарьеру Зоя Баранцевич снялась более чем в сорока картинах у лучших авторов того времени, среди которых были и А. Ханжонков, и Н. Туркин, и Б. Чайковский, и П. Чардынин, да и многие другие. Кроме того — немаловажная деталь! — Зоя Федоровна активно занималась литературным творчеством. Ею создано несколько сценариев (под псевдонимом Людмила Случайная), в том числе и такие своеобразные, как «Кто загубил?» (нервозный фильм режиссера Н. Туркина), «О, если б мог выразить в звуках» и «Умирающий лебедь» (оба Е. Бауэра.) Фильмы эти имели немалый успех.
Она же — автор серьезных, хотя и незавершенных воспоминаний «Люди и встречи в кино». И она же была одной из тех немногих, кто, оказавшись в Крыму, проводил Бауэра в последний путь. («Еще один „умирающий лебедь!“» — воскликнула она, стоя рядом с Верой Ханжонковой у могилы режиссера.)
Четыре ее самых последних фильма: «Атаман Хмель» — по повести все того же Льва Никулина (режиссер Гардин), «Слесарь и Канцлер» (режиссер Гардин по пьесе Луначарского), «Хозяин черных скал» (режиссер Чардынин) и еще детский сценарий для Маяковского. Последний сценарий был в оригинале популярным рассказом О. Генри «Вождь краснокожих»). В первых трех фильмах она снялась сама, будучи вдобавок автором всех четырех сценариев. В 1928 году с ней случилось нечто малопонятное: она резко забросила творчество (в двадцать пять лет!) и очень медленно, едва ли не болезненно писала, что-то о себе и для себя — почти до самой смерти. Практически вовсе ушла из киношной профессии и только перед самой Великой Отечественной разрешила себе стать ненадолго актрисой — почему-то вдруг Серпуховского театра.
Первый коллектив профессиональных актеров в этом театре — Музыкально-драматическом гортеатре — возник в 1932 году. Его художественным руководителем стал малоизвестный Ю. Ф. Юрьев. Музыкально-драматический коллектив собрали из немногих актеров и наиболее даровитых участников художественной самодеятельности. В репертуаре труппы значились и классические, и советские пьесы. Этот театр в самом начале войны был расформирован, так что играть актрисе стало негде. Наверняка она продолжала как-то жить и, хочется верить, по-прежнему была красива и артистична. Скончалась она пятидесяти шести лет — в 1952 году.
Как прошли последние годы ее жизни, не знает никто. Кого и как она любила, с кем была особенно близка, отчего умерла так рано? Умом и сердцем чувствую какой-то очень странный, очень драматичный подтекст…
Еще одно популярное, но, увы, сегодня малоизвестное имя: Мария Матвеевна Горичева, в девичестве Казанджиева. Она родилась в 1887 году в Астрахани, а училась в Петербурге под руководством актеров Александринского театра. Была (прошу прощения!) пошловато красива. Работала в разных провинциальных театрах, гастролировала в них как ведущая актриса. Начала столичную карьеру в театре братьев Адельгейм, была замужем за одним из братьев — Рафаилом. Потом много играла в харьковском театре Синельникова, откуда перешла в театр Корша. Первый ее фильм с неполиткорректным названием «Жидовка-выкрестка» был снят в 1912 году — она сыграла Сару, дочь сапожника.
Первые ее роли — девушки улицы, несчастные жертвы грубой и нищей жизни. Но вскоре ее амплуа заметно обогащается: теперь ее героини — революционерки и подпольщицы, а еще… светские дамы, лихо тратящие свою жизнь на интимные приключения. Всего она за восемь лет снялась более чем в пятидесяти фильмах — по-моему, своеобразный рекорд. Вошла в плеяду «королев экрана», но… Фильмы ее почти не сохранились, а то немногое, что мне известно из старых киногазет, далековато от восторга: внешняя эффектность при явном недостатке глубины.
Известный советский критик-обозреватель Б. С. Лихачев наградил ее весьма нелестной характеристикой: «Внесла на экран дешевую мещанскую мелодраму, отдававшую глухим провинциализмом». Почти таково же мнение Станиславского: «Она не знает артистической этики» (24.11.1907), «…у Г-й нет обаяния» (19.8.1909). Согласитесь, эти цитаты очень красноречивы.
Одним из первых и самых успешных ее фильмов (притом самым продолжительным — десять серий!) была «Яма» по известнейшей скандальной повести А. Куприна. Хотя писатель вслух открещивался от этой ленты, но она запечатлела именно ту, доподлинно купринскую «Яму»…
Сохранилось короткое описание актрисы «про себя». «Цвет глаз — зеленые, цвет волос — русый, рост 173, размер одежды — 44, размер обуви — 39, типаж — европейский». Есть и ее давнее признание — опять же про себя: «Я спокойная, спортивная, добрая. Очень люблю музыку и танцы». Вроде бы возразить нечего, но можно беззлобно догадаться, что в ее сногсшибательной популярности была, конечно, немалая толика гривуазной женственности. Публика ее любила, ибо она позволяла себя любить — даже всячески призывала к этому… Мария Горичева снималась в кино (хотя и редко) и в советское время, а умерла в 1967 году.
Я не могу пропустить еще два знаменитых имени — их вклад в кинематограф не велик, но значителен. Первое имя — Мария Николаевна Германова (настоящая фамилия Красовская). Она была из рода купцов-староверов Красовских, когда и кто придумал ее псевдоним — неизвестно. «Красота, трепетная нервная сила, острота жизнеощущения обещали трагическую актрису в духе Дузе», — писала о ней известный театровед Инна Соловьева.
В гимназии она была одноклассницей Ольги Гзовской, Алисы Коонен и Екатерины Рощиной-Инсаровой. Ее первая кинороль, Анна Каренина (у режиссера Гардина), была исполнена высококлассно. В сущности, она копировала ту же театральную роль, что играла до этого в обожаемом Художественном театре. В 1922 году, отказавшись вернуться в Москву с европейских гастролей, возглавила вместе с Николаем Массалитиновым работу отделившейся так называемой Пражской группы МХТ. Отказалась она в марте 1923 года и от плана Немировича-Данченко, приглашавшего ее телеграммой принять участие в задуманном им театре. Это был Музыкальный театр, с которым Немирович вскоре уехал в Америку.
После распада Пражской группы в 1927 году Германова работала в парижских труппах, играла и режиссировала. Умерла очень рано — в 56 лет — в начале Второй мировой войны, по слухам, чем-то заразившись. Она была ученицей Станиславского, но считалась всегда «человеком Немировича» (и даже «любимым человеком»). Она истово любила его — как и он ее, пока у него не появилась новая красивая и даровитая фаворитка Ольга Бакланова. Но более всего она обожала сцену, обожала МХТ со всей его красотой, интеллектом, фантазией и… суетным беспокойством, не лишенным, как водится, грубых интриг, зависти, сплетен и придирок. Станиславского раздражала ее жадная актерская ненасытность, он порой резко отзывался о ней при Немировиче. Однако и он не мог — даже малейшим образом — оспорить ее огромный талант.
Когда МХАТ выступал в Париже на Всемирной выставке в 1937 году, Германова написала Немировичу, прося свидания. Немирович ответил короткой запиской: «Нет, дорогая М. Н., мы увидеться не сможем»… Думаю, что она в тот момент вовсе не хотела и не мечтала о каком-то продолжении их романа. Если она и могла чего-то хотеть, то лишь возрождения вместе с ним некоего филиала Художественного театра — здесь, за границей…
Я знаю доподлинно, что Германова, отколовшись от качаловской группы, страстно ждала, что Владимир Иванович оставит Москву и приедет — чтобы с нею, именно с нею и с теми, кто захотел бы примкнуть, возрождать Художественный. Это было, конечно, наивно с ее стороны.
А про фильмы ее, я, к сожалению, могу сказать немного: они почти все сохранились в обрывках. Лишь фантазией, воображением, осторожным намеком можно представить несколько ее ролей. Впрочем, есть свидетельства самой актрисы о том, как она играла в родном Художественном театре и в кино. Особенно интересен ее рассказ про «Анну Каренину» — первую ее кинодраму: «Для кинематографа я еще до сих пор не играла. Я не знаю даже, играла ли бы и теперь, если бы мне предложили еще сыграть. Но о роли Анны я уже давно мечтала. Заговаривали об этом и в Художественном театре. Но в „Анне Карениной“ так много мелких сцен, что поставить их в театре невозможно. Пришлось от мысли инсценировать этот роман в театре отказаться. Но мечта сыграть когда-нибудь эту роль не покидала меня, и я с удовольствием приняла предложение исполнить ее для кинематографа; я была уверена, что если поработать как следует, отдаться игре, то и в кинематографе можно создать настроение и получить картину, достаточно ярко передающую развитие действия этого романа. Приступивши к картине, я прежде всего настояла на том, чтобы предварительно были устроены репетиции. Они отняли у нас около 3 недель».
Еще одно знаменитое имя, также фактически почти потерянное для нас на киноэкране, — Алиса Георгиевна Коонен (1889–1974).
…В детстве она была знакома со старым шарманщиком-эстонцем, чья маленькая внучка Тоня любила одну песенку. Безбожно коверкая русские слова, она пела: