С этого дня солнце стало ежедневно показываться на горизонте и дни заметно прибывали.

— Послушай, Гиллон, — сказала однажды капитанша, — как велика может быть льдина, на которой мы плывем?

— Вероятно, очень велика; она может быть в сотни верст, — отвечал он, — когда мы подвинемся к северу, она начнет таять и раскалываться. Вот поэтому-то, с завтрашнего же дня, я распоряжусь, чтобы кругом «Ковчега» был обрублен лед, чтобы наш «Ковчег» не опрокинуло, а потом подождем немного и, вероятно, перепилим полозья.

Но в этот же день произошло нечто, заставившее капитана тотчас же начать надрубать лед около «Ковчега». Когда солнце закатилось, раздался оглушительный треск и за какие-нибудь полверсты от судна льдина треснула и унеслась в пространство. В том месте, где произошла эта катастрофа, в то время бегали собаки и все они остались по ту сторону быстро образовавшегося канала.

К утру кругом «Ковчега» лед был надрублен и капитан решительно запретил гулять по льду. Ветер сильно дул к северу, туда же несло и льдину, на которой стоял «Ковчег». Лед таял довольно быстро.

— Мы близки к развязке, Мэри, — сказал капитан, направляясь на лед, где в это время перепиливали полозья.

Солнце не только светило, но уже начало греть.

— Но как тут хорошо, как хорошо! — восклицали немки.

Лед кругом «Ковчега» заметно полопался и судно видимо стало погружаться. Когда же, на другой день, взошло солнышко, «Ковчег» уже качался на волнах. Осмотрев в подзорную трубу окрестности, капитан распорядился поднять парус и судно двинулось вперед со скоростью 4 узлов в час. Дня через два путешественники могли уже снять шубы и теплые сапоги. Капитан держал руль к северо-востоку, но скоро ему пришлось изменить направление к северо-западу, потому что переменился ветер. К их счастью, ветер крепчал, а потому «Ковчег» несся очень быстро. В одни сутки они проходили около двухсот верст, а таких суток было немало.

— Довольно ли у нас воды в цистерне? — часто спрашивал капитан.

— Довольно, — успокоительно отвечала капитанша, — отчего ты об этом спрашиваешь? Разве тебя что-нибудь беспокоит?

— Еще бы! Сначала мы направлялись к Америке и я не беспокоился, а теперь мы идем по обширному Тихому океану и куда придем, известно только одному Богу, — отвечал капитан.

Марья Ивановна стала экономничать на воде и экономничала не без причины. Воды у нее было уже немного. К утру солнышко не взошло, а небо все было покрыто тучами.

— Слава тебе Господи! — воскликнула Марья Ивановна, выйдя на палубу.

— Чему же ты радуешься? — тихо спросил ее муж, — если будет дождь, ветер может перемениться.

— Если будет дождь, то мы спасены, Гиллон, у меня осталось очень немного воды!.. — прошептала капитанша.

Капитан побледнел.

— Только мы с Сережею знаем, что мы терпели вчера, отказавшись даже от чая!..

В эту минуту по палубе застучали первые капли дождя и Сережа тотчас же растянул брезент, с которого вода скатывалась в ведра. По мере их наполнения, воду уносили вниз в цистерну. Цистерну, действительно, скоро наполнили, но зато ветер так стих, что паруса пришлось свернуть.

— Нам остается теперь только закидывать удочки и ловить рыбу, для того чтобы сэкономить наши консервы, — сказал капитан, сходя со своего места у руля.