Личное дело Греи как дочери одного из руководителей Ордена и руководителя контрразведывательного управления целого сектора космоса максимально засекречено, но не от меня. Первое, что бросилось в глаза в деле, — госпитализация Греи два года назад и последующее лечение под присмотром псионов Ордена. Открыв файлы, ответственные за это лечение, я заметил, что лечение не простым: ей корректировали эмоциональную составляющую по её же просьбе. Если кратко, то приглушили эмоции по отношению к одному-единственному человеку – ко мне. После такого хотелось разорвать всех на части, ответственных за это решение. Внимательнее просмотрев документы, я немного успокоился, но не до конца. Несмотря на технику, отстраняющую мои эмоции от моего сознания, порой эмоциональные вспышки прорывались, отчего у медиков, пытающихся провести мои анализы, резко начиналась сильная мигрень.

 Оказалось, что Грея совершила три попытки суицида, но приставленные к ней охранники, имеющие доступ к телеметрии, вовремя смогли спасти и откачать. После третьей попытки её и поместили на принудительное лечение. Вначале просто при помощи химии глушили все эмоции, но она всё-таки псион, и эмоции для неё уже не полностью физический процесс, так что лечение оказалось не сильно эффективным. Вот тогда Скорт и решил, что надо убрать первопричину такого состояния дочери, что он и сделал: один из псионов ордена из риртов, решивших присоединиться к ордену, просто подавил эмоциональную составляющую по отношению ко мне.

 Несмотря на произошедшее, всё равно продолжал любить Грею. Я благодарен, что они уберегли её от смерти. Но в то же самое время в ярости. Кстати, об эмоциональной коррекции Греи знали совсем немного людей. Руфус в их числе. Вот откуда то самое чувство вины, которое я в нём ощущал во время разговора.

 Симеон же рос здоровым пацаном. Сейчас, он судя по документам, ходил в школу для маленьких детей, которую на станции Союза Трёх организовало наше представительство для всех видов. Он уже довольно складно говорил и умел даже читать простенькие рассказы на интергалакте. Умный пацан растёт, весь в меня. Самое же обидное в том, что согласно документам Симеон считается отцом нового избранника Греи. Вот за это хотелось разорвать всех на части. Это мой сын — и точка. Ничего, посмотрим, что скажет Грея при личной встрече. И пусть только попробует запретить мне общаться с сыном.

 Сейчас, трезво размышляя, понимал, что я уже не тот, кем был раньше. И теперь не готов соблюдать правила, если это не будет выгодно для меня лично. После всех приключений, которые произошли со мной, я не потерплю над собой никого, а значит, скорее всего, придётся мне распрощаться с орденом.

 — Наконец-то, – произнёс я, когда обследования закончились и медики всё-таки признали, что я — это я. За прошедших два года мой геном изменился весьма сильно: тут и генетические коррекции, и просто естественные мутации под воздействием моего псионического дара. Вот псионический дар и стал точкой преткновения медиков. Они не могли понять, как он стал настолько сильным за столь короткое время. Я же не спешил им рассказывать обо всём произошедшем. Но всё-таки они вынуждены признать, что я – это я. – И зачем так затягивать проверку?

 — Ты сильно изменился, – произнёс Руфус. – Ну, и надо чем-то тебя занять, пока не прибудет наш штатный псион из командировки из соседней системы.

 — Руфус, это его надо проверить? – услышал я рык у себя за спиной. В следующее мгновение мне на плечо начало опускаться щупальце. Действуя на автомате, я активировал развёртывание скафандра и при помощи гравитационного манипулятора сначала остановил щупальце, а после, резко дёрнув за него, потянул за ним и хозяйку щупальца. Это оказалась рирт. Быстрое сканирование скафандра определило в ней псиона А8. А дальше я начал выполнять давно отработанный с Рыруром комплекс по обезвреживанию рирта. Она ничего предпринять не успела, как у неё были отсечены щупальца гравитационным резаком и конечности. Только после этого я распластал её на полу.

 – Алекс, стой! Это свои! – крикнул Руфус. Он явно в шоке от увиденного. Ведь с момента, как она заговорила, прошло меньше секунды.

 — Точно? – спросил я у него, не обращая на визг боли от жертвы.

 – Точно, – ответил он, стараясь не смотреть на рирта – тот всё-таки гражданский специалист, а не солдат. – Надо срочно вызвать медиков.

 – Не надо, я всё поправлю, – произнёс я и, прежде чем Руфус успел запретить, положил ей на грудь реверс-темпоральный браслет. После активации рирт перестала визжать от боли и со страхом в глазах вскочила с пола, после чего начала ощупывать себя и с недоумением смотреть на оторванные конечности.

 – Что это за конченный псих? Я ничего не успела сделать. Просто раз – и лежу на полу без конечностей, – прорычала она Руфусу.

 – Ты в порядке? – спросил Руфус у неё. – Может, тебе к медикам?

 – Что бы он ни сделал, я в полном порядке, но близко к нему не подойду, – произнесла она.

 – Рриона, это Алекс, тот самый пропавший Алекс, – сказал Руфус. – Мне надо, чтобы ты подтвердила, что он не ментальная мина.

 – Это я с удовольствием, – прорычала она и попыталась ментально атаковать меня. Но её потуги, откровенно говоря, смотрелись смешно после Сороны. Мне даже не пришлось использовать дополнительные ментальные техники. Просто защита, установленная Шаманом, а потом модифицированная Сороной справились на отлично – и Рриона упала без сознания на пол.

 – Алекс, с ней всё нормально? – спросил у меня Руфус.

 – Нормально. Это моя пассивная ментальная защита. Снять не проси. Не я ставил и не мне снимать, – произнёс я, сев в кресло в кабинете Руфуса.

 – Ты не против, если я немного приберу тут, а то… – Он едва сдерживался от рвоты, смотря на конечности Ррионы и кровь на полу, на что я кивнул. Сразу же из стены выехали дроиды-уборщики и принялись быстро убирать. Конечности же они запечатали в контейнер и увезли с собой, явно для изучения. – Что это только что было?