— И уже тогда, ты хорошо лазил по деревьям?

— Как обезьяна. Начинающая.

— Так чем все закончилось?

— Если ты не будешь меня перебивать, то я смогу тебе рассказать, чем закончилась моя история.

— Да, извини. Продолжай. Просто я очень возбуждена.

— Я приму это к сведению. Так вот просидев еще минут пятнадцать, я стал наблюдать, как осы постепенно возвращаются назад. То одна влетит в колодец, то две. Зрение от страха у меня обострилось, и с макушки дерева я очень хорошо замечал такие вещи. Меня они не заметили и не почувствовали моего запаха, ведь я был на самой макушке, обдуваемой ветрами. Ветки подо мной опасно захрустели, и я решился спускаться. Как назло начался почти ураганный ветер и дождь. Оставаться на груше было просто опасно. Но, думал я, он же мне на руку. Сейчас прогонит всех ос, а я целый и невредимый доберусь до земли и дам деру до самого дома. Хлынул сильный ливень, я промок насквозь, но без труда смог добраться до земли. Однако, стоило мне поставить ногу на землю, как жужжание, слышимое даже сквозь шум дождя усилилось. Рой стал вылетать из колодца, не смотря на не погоду. Я припустил со всех скорых ног. К моей славе ни одна из них не смогла меня цапнуть. Я был на седьмом небе от счастья, когда оказался дома, за дверью, с полными карманами груш, ведь я их не растерял в дороге. У меня были хорошие карманы на застежках. Когда я стал их доставать, из карманов на штанах, внезапно мое бедро пронзила острая боль. Будто мне под бедро воткнули раскаленный добела гвоздь. Укус крупной осы для ребенка возраста пяти лет, очень болезнен. Эту история я запомнил на всю свою жизнь. Наше с тобой приключение напомнило ее. Как и то, что я понял из этого урока, чем слаще плод, тем выше риск.

— То есть, кроме морали, ты имеешь ввиду, что это не пчелы а осы, раз гнезда свои они предпочли построить внизу станции.

— Вовсе нет, в космосе нет верха и низа.

— Но меда мы у них все равно не нашли.

— Нет, наше спасение и есть мед. У ос, кстати, более продолговатые тельца, эти скорее по аналогии пчел конструировались.

— Да ну их, ладно. Мой визор, уже плохо различает предметы даже в ночном режиме, это беспокоит меня больше.

— Я на тепловом режиме. Очень удобно, видно все в деталях.

— Ну как тебе нравится, а я включу фонарик.

Ее нагрудный фонарик осветил пространство, и я тоже включил свой, переходя на обычный режим. Глаза должны отдохнуть, люди не кошки. Хотя знаю я ребят сделавших операцию на глазах, но у них жизнь как у хищных сов, ночью проходит, а днем они спят. Им можно. Не все еще уголки планеты подсвечены светом мегаполисов. Хм, Землю вспоминаю, недавно здесь, а уже ностальгия началась, да детство вспомнил. Надо с этим завязывать, сентиментальности отвлекают. Рассеянное внимание приводит к трагическим последствиям. Лучше быть собранным. Кто бы еще подсказал, где наша девочка здесь может быть. Надо осматриваться внимательнее. Здесь не место, чтобы Веселина выбрала бы его для своего убежища. Но она и не сама его выбирала, ее могли сюда притащить те разведывательные киборги. Как там, у Куба все это получается видеть? Он так уверенно говорил, что навязал мне самому видение. Я посветил на пол, под моими ногами. Пол похож, ну так он на половине станции такой же. Все равно похож, по ощущению смутному. Чем смутнее ощущение, тем больше я ему доверяю, это факт. Лишь смутное ощущение, несет в себе оттенки неопровержимой истины, заключенной в глазурь домыслов, заблуждений и совпадений. Совпадений тоже не бывает, все намерено происходит так, как должно быть. Не знаю, как у вас с этим обстоит, а у меня именно так.

Надо было художником становиться или режиссером, оператором там, очень бы помог навык, а не в армии оставаться, с весьма философской профессией техника. Но поздно кидать жребий, все уже закрутилось и поехало. Меня никто спрашивать не стал, череда событий в жизни всегда немного обгоняет, возможность осознать, что происходит вокруг. Оттуда и всем известное непонимание, того что может происходить с тобой повсеместно. Не всегда конечно, а лишь в определенные периоды бытия. Поэтому всегда важно оставаться в текущем моменте, чтобы улавливать тончайшие изменения в паутине своей жизни и не стремиться брать ее под тотальный контроль.

— Ты там о чем опять загнался? — вытянула меня Велена на поверхность, со дна моей реки дум.

— Витает временно Муза, не дает покоя праздному уму поэта.

— А это откуда?

— Из моей головы, импровизация.

— Да я не об этом. — отмахнулась Велена. — Вон туда посвети.