Преступник резко дёрнулся и повернулся, чтобы взглянуть на неожиданного гостя, появившегося в его доме. Его оборонительные действия были чисто инстинктивными, а не продуманными — он схватил с журнального столика окровавленный нож. Карузо даже не успел улыбнуться, хотя ему хватило времени сообразить, что мерзавец сделал самую последнюю ошибку в своей жизни. Все сотрудники американских полицейских агентств знают лучше, чем текст Святого Евангелия, что человек с ножом в руке, находящийся на расстоянии менее двадцати одного фута, представляет собой прямую и непосредственную угрозу для жизни. А этот уже начал подниматься на ноги.

Но ему так и не удалось сделать это.

Палец Карузо надавил на спусковой крючок «смита», отправив первую пулю прямо в сердце преступника. В ту же секунду за ней последовали ещё две. На белой футболке появилось большое красное пятно. Мужчина посмотрел вниз, на свою грудь, затем на Карузо — с выражением крайнего изумления, а потом осел в кресло, не произнеся ни слова и даже не закричав от боли.

Следующими действиями Карузо была проверка оставшейся части дома. Единственная спальня. Пусто. В доме ещё имелась кухня со второй дверью наружу, оказавшейся запертой изнутри. После этого он испытал нечто, похожее на облегчение. В доме больше никого не было. Он вернулся к похитителю. Тот сидел в кресле с открытыми глазами. Но Доминик попал точно туда, куда хотел. Прежде всего он вынул нож из руки трупа и надел на убитого наручники — потому что его так учили. Затем пощупал пульс на сонной артерии, но это была чистейшая проформа. Парень не мог уже увидеть ничего, кроме адских врат. Карузо извлёк сотовый телефон и снова вызвал Бюро.

— Дом? — вопросительно произнёс Эллис, как только звонок переключили на него.

— Да, Сэнди, это я. Я только что уложил его.

— Что-что? — встревожился Сэнди Эллис.

— Пропавшая девочка здесь. Она мертва — перерезано горло. Я вошёл, и парень кинулся на меня с ножом. Пришлось его уложить. Он здесь и тоже мёртв, как долбаный адский дух.

— Иисус! Доминик! Окружной шериф уже подъезжает к тебе. Приготовься встречать гостей.

— Вас понял, Сэнди, жду шерифа.

Звуки сирен раздались через две, от силы три минуты. Карузо вышел из двери. Он заранее снял со взвода и убрал в кобуру свой пистолет, а удостоверение агента ФБР, напротив, вынул из кармана и поднял над головой в левой руке. Шериф подошёл к нему, держа пистолет на изготовку.

— Все под контролем, — заявил Карузо самым спокойным тоном, на какой был способен. Впрочем, он успел взять себя в руки. Жестом он предложил шерифу Тернеру войти в дом, но сам остался снаружи. Через минуту-другую полицейский вернулся. Его «смит-вессон» уже был убран в кобуру.

Тернер вполне походил на классический голливудский образ южного шерифа: высокий, крупный, с толстенными ручищами и глубоко врезавшимся в тело поясом, там, где, как принято считать, находится талия. Правда, он был чернокожим. Такого в кино не бывает.

— Что здесь случилось? — спросил он.

— Вы не могли бы чуточку подождать? — Карузо глубоко вздохнул. Ему нужно было немного времени, чтобы точно сообразить, как лучше изложить историю. Оценка Тернера была очень важна, потому что убийства расследовались местными властями, следовательно, происшедшее подпадало под юрисдикцию шерифа.

— Угу. — Тернер достал из кармана рубашки пачку «Кулз» и предложил сигарету Карузо, но тот мотнул головой.

Молодой агент сел на некрашеную деревянную ступеньку и попытался сосредоточиться, чтобы сложить все воедино. Итак, что же именно произошло? Что именно он только что сделал? И как именно ему следует все это объяснить? Голосок из глубины сознания шёпотом подсказывал ему, что он не испытывает ни малейшего сожаления. В смысле — по поводу преступника. Он попал сюда слишком, слишком поздно и не успел помочь Пенелопе Дэвидсон. На сколько он опоздал? На час? Может быть, даже на полчаса? Эта девочка не придёт домой сегодня вечером, никогда больше мать не уложит её в постель, и отец не поцелует её перед сном. И поэтому специальный агент Доминик Карузо не испытывал ровным счётом никакого раскаяния. Только сожаление из-за того, что слишком промедлил.

— Ну, что, теперь можете говорить? — осведомился немного погодя шериф Тернер.

— Я решил поискать место наподобие этого и, когда проезжал мимо, увидел припаркованный фургон... — начал Карузо. Он поднялся и повёл шерифа в дом, чтобы объяснить подробности на месте. — Каким-то образом я умудрился споткнуться о стол. Он увидел меня, схватил нож, повернулся ко мне... Ну, а я вынул пистолет и застрелил подонка. Если не ошибаюсь, три пули.

— Угу, — промычал Тернер, склонившись над трупом. Кровь из раны уже не текла. Все три пули угодили прямо в сердце, и оно почти сразу же прекратило свою работу.