И только потом я обратила внимание, что привели меня в огромный зал, где было множество стульев и постамент спереди. Повсюду сновали люди, стражи, в зале был полный аншлаг. Он гудел, словно растревоженный улей. Раскрыв рот, наблюдала за разномастными расами, пока не наткнулась на Корнезуба, который был заточен в клетку, какие бывали на телевизионном суде, которые так любила смотреть моя пожилая соседка по лестничной площадке, порой мешая мне спать в выходные по утрам.
– Встать, суд идет! – громогласно объявил пожилой на вид старик в черной сутане.
Меня как раз только успели завести в клетку к бывшему горе-начальству, который смотрел на меня волком. Он сидел на скамейке.
Чувствуя слабость от голода, отодвинулась на самый край, боясь, как бы он не накинулся на меня с кулаками в порыве гнева. Хотя я ему как раз ничего и не сделала.
– Уважаемый Адальберт, Первый Лорд Конфессии нашей достопочтенной Империи Лайреон обвиняет господина Корнезуба Малгорского, главного столичного зуботолога, в совершении злоумышленных действий в отношении здоровья лорда с целью вымогательства… – начался процесс, и слово каждого участника я ловила с открытым ртом.
Боялась пропустить, когда дело коснется меня.
– Ложь! Наглая клевета! Да у меня заморский диплом, да я!… – вскочил и закричал со своего места Корнезуб, хватаясь цепкими пальцами за прутья решетки.
Он всё продолжал орать, пока его юрист не подошел и не заткнул его. Тот, видимо, пришел в себя, увидев, с каким шоком на него смотрят зрители, и с каким грозным видом надвигается стража, собираясь основательно стукнуть горластого зуботолога.
Я же терялась от страха, понимая, что единственная, кто здесь совершенно без какой бы то ни было защиты, это я. Даже у главного подсудимого и то есть адвокат, а я так, словно сбоку припеку. Ощущение, что суд этот номинальный и просто создан бутафорией, чтобы успокоить народ, якобы “смотрите, у нас равноправие, вы можете надеяться на честное следствие, так что исправно платите налоги и будет вам защита”.
– … Наказание в виде пожизненного лишения права заниматься лечебной деятельностью и ограничение свободы сроком на три года господину Корнезубу, его сообщнице, обвиняемой в статье восемь подпункта три Уголовного Кодекса Империи Лайреон, назначить работы на каменоломне сроком на пять лет… – всё продолжал говорит официальным тоном судья, а я от его слова потеряла дар речи.
Это что же получается, я здесь совершенно ни причем, а меня без допроса, суда и следствия – на каменоломни? Да что за беспредел тут такой творится!
– Нарушение прав! – закричала, пока все еще могли меня услышать, понимая, что если сейчас не позабочусь о себе, то всё, никто после суда меня слушать не станет. – Не виноватая я!
И в зале воцарилась тишина, все посмотрели на меня с таким недоумением, будто вообще не ожидали, что сирота подаст голос. Вот только в присутствии горожан и уважаемых господ проигнорировать меня никто не мог, к моему облегчению и удаче.
– Что вы скажете в свое оправдание? – судья нахмурил кустистые брови, взирая на меня с высоты трибуны.
Его взгляд будто пронизывал насквозь, не оставляя сомнений, что он поймет, если я солгу. Возможно, в этом мире так и есть.
– Я не имею никакого отношения к делам зуботолога Корнезуба. Сама в шоке, какими варварскими методами он пользовался, – призналась честно. Мне нечего было скрывать. И я надеялась, что это хорошо видно по моему искреннему взгляду. – И считаю, что мера пресечения в отношении меня несправедлива. Я такая же его жертва, как и клиенты!
– Вы же ему помогали? Как вы это объясните? – судья продолжал сверлить меня взглядом. Видимо, смазливое личико моего нового тела на него не действовало.
– Я сирота, которой он предложил работать за кров и еду. Разве ж кто-то мог знать заранее, какими делишками может промышлять уважаемый зуботолог? Разве в том есть моя вина? У меня не было другого выхода. Бедной, осиротевшей девушке сложно найти работу, а кушать хочется всегда, – я горестно вздохнула, отчего моя грудь заметно приподнялась, а затем опустилась, на долю секунды приковав к себе взгляд судьи. – Но я могу помочь Первому лорду с его проблемой, это не займет много времени, – перевела взгляд на истца, который сидел злой как черт. И не мудрено, ведь его челюсть по-прежнему приоткрыта, отек от вывиха уже пошел на глаза, а из уголка рта постоянно текла слюна, которую он то и дело утирал кружевным платочком.
– Господин Первый лорд, вы хотите получить помощь прямо сейчас, или отложим это мероприятие до окончания суда? – судья вопросительно посмотрел на пострадавшего.
– Ычас, – промычал тот, продолжая буравить меня недовольным взглядом.