- Ты чем ночью занималась, что целый день спишь? Я и Розу к тебе посылала, и звонила, и сообщения писала! Отец рвет и мечет!

- Ночью у меня бессонница была, до утра проворочалась, - развела я руками.

Ангелина, внимательно меня разглядев, выпучила глаза и застыла на месте.

- Ты в зеркало смотрела? На кого ты похожа? Быстрее собирайся, у тебя всего лишь час!

- Час? - нахмурилась я, не в силах понять, что ей от меня нужно, - до чего?

- До свидания, дурочка. Ты уже забыла свой разговор с отцом?

- Но его же отменили?

- Не отменили, а перенесли. На сегодня! Ванну прими, надень что-нибудь нарядное. И я тебя умоляю, сделай что-нибудь со своими волосами. На них без слез не взглянешь, -отдав приказ, по-другому не скажешь, мачеха развернулась на каблуках и вышла из комнаты, напоследок громко хлопнув дверью.

- Боги, - прошептала я, подойдя к зеркалу.

Теперь понятно, почему у Ангелины так вытянулось лицо. Я и вправду напоминала жертву неудачного посещения салона. На лице следы от подушки. Глаза заплыли, и напоминали две щелочки. Губы превратились в огромные вареники, а прическа на голове носила гордое название «взрыв на макаронной фабрике».

От такого за час точно не избавиться, но делать нечего. Набрав в ванну воды, я стащила с себя пижаму, налепила под глазами патчи и легла отмокать.

Стоило сознанию хоть немного проясниться, до меня дошло. Что я творю? О каком свидании может идти речь, учитывая, чем я занималась прошлой ночью? Мне бы растрепанные чувства в порядок привести, память восстановить, продумать, что я скажу Дэшу, если мы снова встретимся...

Решено! Спущусь и откажусь от встречи. Плевать на отцовские крики, признаюсь, что мое сердце отдано другому мужчине. А бедный парень пусть найдет себе ту, что сможет по-настоящему его полюбить.

С этими мыслями, я закончила водные процедуры, привела в порядок волосы, надела любимый топ с джинсами, в которых ходила дома и, убедившись, что больше не напоминаю невесту Франкенштейна, направилась к лестнице.

Настроение, несмотря ни на что, было приподнятым. Как будто я переела шипучих конфет, и язык пощипывало от кислинки. Но ступив на последнюю ступеньку и увидев, кто стоит на пороге в ожидании меня, я чуть сознание не потеряла. Пришлось мертвой хваткой вцепиться в перила, ожидая, когда выровняется дыхание, а сердце прекратит колотиться о ребра так, словно желало выпрыгнуть наружу.

Дэш не сразу заметил мое появление.

Сегодня, на мою беду, у его строгих рубашек и брюк был выходной. Почему на беду? Потому что небритый, в черной, свободной футболке, простых джинсах и грубых ботинках этот мужчины разил в самое сердце.

Он разговаривал с отцом, но стоило мне подумать о том, чтобы второй раз за сутки сбежать из дома через окно, поднял взгляд и медленно прошелся им по моему телу. С босых ног, до самой макушки. И вслед за его взглядом по телу полз пробирающий до основания озноб.

«Какая же ты нежная, детка», - внезапно всплыли в памяти его слова. Вот только когда и где он их произнес? Черт, не помню....

Отец что-то ему рассказывал, но Дэш уже не слушал. Он шагнул вперед, а я, продолжая держаться за перила, сделала шаг назад. В уголках его губ заиграла едва заметная усмешка, будто он нашел это забавным.